Еще одно проклятие срывается с губ Пабло, и я вижу смятение в его глазах.
– Если бы все было так просто. Конечно, твоя семья заслуживает ненависти. Такие люди, как твой отец, украли эту страну у всех нас. Я должен был бы ненавидеть твою семью, но…
Его голос затихает, как будто ему не хватает слов, чтобы объяснить свои чувства.
– Но я не такая! – протестую я, хотя в тот момент, когда слова срываются с моих губ, я осознаю, что говорю неправду.
Оказывается, становится очень больно, когда тот, кто тебе не безразличен и кем ты восхищаешься, осуждает твой образ жизни, осуждает тот мир, в котором ты живешь, и считает его прогнившим насквозь. Мой брат ненавидит все, что связывает его с нашей семьей, и чем больше он стремится отдалиться от нас, тем труднее ему продолжать нас любить. Я – дочь своих родителей. Как можно любить то, что с такой страстью осуждаешь?
– Разумеется, – говорит Пабло. – Разве ты можешь думать иначе? Ты же сама Перес до мозга костей – это читается в наклоне твоей головы, в звуке твоего голоса, в каждом твоем шаге.
И в этом вся проблема. Я не могу перечеркнуть свое происхождение и отречься от своего мира. Правила поведения и хорошие манеры прививались мне с детства – разве я могу стать иной? Разве я могу отречься от тех, кого люблю больше всего: Беатрис, Изабель, Марии, родителей, Алехандро? Мы не Батиста, и мы тоже не согласны со многими его принципами. Но где же разница между грехом и выживанием? Неужели мы заслуживаем проклятий лишь за то, что нахождение Батисты у власти приносит нам выгоду?
– Хотел бы я, чтобы все было проще, – добавляет Пабло. – Я бы хотел, чтобы ты жила в моем мире, а я – в твоем. Я бы хотел, чтобы не было такой пропасти между теми, у кого есть все, и теми, кто просто жаждет получить шанс на лучшую жизнь.
– И ты думаешь, что сможешь изменить Кубу?
– Я и другие, подобные мне. Например, Фидель Кастро.
Я мало что знаю о Кастро, кроме того, что слышала о нем в новостях и от Алехандро, который всегда говорил о нем с насмешкой в голосе. Фидель призывает расстреливать и сажать в тюрьму тех, кто будет баллотироваться на предстоящих президентских выборах; он говорит, что будет бомбить избирательные участки, где будут собираться люди. Возможно, Пабло считает себя хорошим человеком, но я не могу быть в этом уверенной – я знаю его недостаточно хорошо. Я во многом не согласна с братом, но не могу не учитывать его мнение в отношении Фиделя.
– Ты был вместе с Фиделем на борту «Гранмы»? – спрашиваю я.
– Да. Я был с ним на протяжении всего путешествия.
– Так значит, он твой друг.
Я даже не пытаюсь скрыть свое потрясение. Моя мама всегда предупреждала нас: человека определяет его окружение. Так что же мне думать о Пабло? И как ему не судить меня только по моему кругу общения?
– Так оно и есть, – отвечает Пабло. – Кроме этого он может дать Кубе шанс освободиться от Батисты. Он хороший человек, юрист, реформатор, он отлично знает Конституцию и интересуется историей.
Некоторые из бомб, взорвавшихся в окрестностях Гаваны, были делом рук движения Кастро под названием «26 июля». Кастро и его сторонники причастны к тому, что пролилась кровь простых кубинцев. И Пабло, прямо или косвенно, тоже несет ответственность за смерть людей.
Как я теперь могу восхищаться этим человеком? Как я могу думать о нем?
– А разве Кастро не в горах? Разве ты не должен быть с ним сейчас? Что ты делаешь в Гаване?
Он долго молчит.