И мне.
– До чего ценных союзников мы приобрели в лице американцев! Они говорили нам: «Высадитесь на пляже – маршируйте прямиком в Гавану. Люди будут выходить из домов и присоединяться к вам. Вы станете для них освободителями, как в свое время Фидель и его сторонники». – Эдуардо фыркает. – Можно было сообразить, что это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой. «Все небо будет в самолетах! Подкрепление мы вам дадим такое, какое вам и не понадобится!» Очередное пустое обещание… Нам следовало догадаться. А мы, дураки, поверили. Понадеялись на лучшее.
Неужели Эдуардо смотрит на меня как на одну из них? Я стала для него американкой, потому что люблю американца? Он считает, будто я предала свой народ?
– Когда Фидель и его лакеи нас схватили, нам связали руки и погнали, как скотину на убой.
Значит, новая власть не удовольствовалась тем, что отняла у нас нашу страну, а решила забрать еще и гордость. Сломить наш дух.
– Каждому пленному назначили цену, как будто мы движимое имущество. Тех, у кого нет связей, оценили в двадцать пять тысяч долларов. Я, наверное, был очень дорогой.
– Эдуардо, – говорю я, и мое сердце разрывается от горечи.
– Он знал?
Этот вопрос и это осуждение во взгляде заставляют меня съежиться.
– Не знаю.
– Потому что не хочешь знать. И это, пожалуй, уже само по себе все объясняет.
– Мы расстались. После вашей высадки я с ним порвала. Твоя злоба мне понятна. Думаешь, я не злилась, представляя себе, в каких условиях вы там застряли? Я хотела поехать с тобой. Хотела сражаться. Это и моя борьба!
– Тогда сыграй свою роль. Сейчас не время стоять в стороне. Нельзя говорить о преданности Кубе, лежа в постели с одним из тех, кто заварил эту кашу. Выбирай, кому ты предана: ему или своему народу. Кубе. Если ты от него ушла, то почему у тебя на руке его браслет? Ты ушла, но вернулась, так?
– Что, по-твоему, я должна сделать?
– Не знаю, Беатрис. Ты всегда жаловалась, если мы не брали тебя с собой. Рвалась участвовать в борьбе с нами на равных, хоть ты и женщина. Ну так вот он – твой шанс. Ты спишь с одним из самых влиятельных сенаторов, с человеком, к которому прислушивается сам президент. Используй это.
– Опять ты предлагаешь мне заниматься проституцией ради нескольких голосов в сенате, ради новой политики в отношении Кубы?
– Люди, преданные делу, идут и не на такое, – резко отвечает Эдуардо, и его взгляд темнеет.
– Эти полтора года тебя изменили.
– Ты удивляешься?