Ко мне опять подкатывает чувство вины. Я занималась с Ником любовью, пока Эдуардо воевал, пока сидел в тюрьме. Наверное, теперь я его должница.
– Чего ты хочешь от сенатора Престона?
– Того же, чего и от них всех: чтобы положили этому конец.
Однажды я сама пыталась убедить Ника в необходимости направить американские силы против Кастро. Теперь, слыша такое требование от Эдуардо, я понимаю: мы по-прежнему полагаемся на американцев, а это, как выяснилось, ни к чему хорошему не приводит.
– Не лучше ли нам управиться самим? – спрашиваю я.
– Это вряд ли возможно. Наш провал только помог Фиделю, дал ему больше власти. Он и раньше был ужасным врагом, а теперь стал еще сильнее. Его поддерживают Советы. Куда нам тягаться с ним без столь же мощной поддержки?
– Я продолжаю сотрудничать с Дуайером.
– Этого уже недостаточно. Шпионаж для нас – пройденный этап. Как и покушения на Фиделя. Если он умрет, его место займет кто-нибудь другой: брат или Че.
– Но Алехандро убил Фидель. Или ты забыл?
– Ты дура, если считаешь, что дело только в твоем брате, в твоих личных обидах. Ими все не исчерпывается, Беатрис.
– Мне это известно. Только не строй из себя альтруиста, который думает исключительно о спасении Кубы и ни с кем не хочет поквитаться. Я слишком хорошо тебя знаю, чтобы в такое поверить. Ты хочешь увидеть, как они будут страдать за то, что причинили тебе.
– Поздравляю! Ты меня раскусила! – язвит Эдуардо.
– Раньше мы дружили. Я о тебе беспокоилась. А теперь мы больше не друзья?
Он смеется.
– Друзья? По-моему, все несколько сложнее. Я любил тебя.
– Но я не…
– Не отвечала мне взаимностью?
– Я не понимала, – бормочу я, спотыкаясь, – что у тебя ко мне такие чувства. Что для тебя наши отношения настолько серьезны. Я думала…
– Я полюбил тебя еще в детстве.
Мои глаза смотрят на него изумленно.