Я разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, выключаю фонарь и иду обратно только при свете луны.
Вообще-то Эдуардо не говорил мне сидеть в машине, но теперь я знаю, в какое взрывоопасное дело ввязалась, и не хочу ввязываться еще сильнее.
Не надо было мне сюда приезжать.
Я ускоряю шаг. Вскоре, слегка запыхавшись, плюхаюсь на ковшеобразное сиденье машины Эдуардо и захлопываю дверцу. Сердце выпрыгивает из груди.
Через минуту голоса и тяжелые шаги становятся громче. Появляется Эдуардо, а с ним еще два человека. Они направляются к седану.
Я вжимаюсь в кресло и поворачиваю голову, старательно пряча лицо.
Открывается багажник, раздается звук глухого удара, машина чуть проседает под тяжестью динамита. Крышка багажника захлопывается.
– Скучала? – дразнит меня Эдуардо, сев за руль.
Скучала ли я по нему? Да я готова была его убить!
Вторая машина отъезжает.
– Для чего динамит? – спрашиваю я.
– Господи, Беатрис! – Эдуардо качает головой. – Не стоило мне тебя брать!
– Да уж, пожалуй, действительно не стоило. Так зачем динамит?
– Для одного из тех планов, о которых я упоминал.
– И о которых в ЦРУ ничего не знают?
Эдуардо, кивнув, поворачивает ключ в замке зажигания. Машина трогается с места.
– Зачем так много взрывчатки?
Он коротко усмехается.
– А ты как думаешь?
На Кубе мы не боялись использовать насилие для достижения наших целей. Мы хотели произвести революцию и никакими средствами не пренебрегали. Но здесь не Куба, и если Эдуардо, находясь в Соединенных Штатах, решил применить динамит или устроить заговор за спиной у ЦРУ… он поступает явно неумно.