От пережитых волнений мне вдруг становится плохо — я перегибаюсь через перила, не в силах сдержать тошноту.
Когда она проходит, я вижу прямо перед собой квадратный лоскут — молча беру его, удивляясь качеству ткани и инициалам, затейливо вышитым в уголке. Интересно, это подарок его девушки? Невесты?
Я тайком вытираюсь, а потом поднимаю глаза на Джона.
— Спасибо.
Надеюсь, я не сильно покраснела, потому что мне очень неловко.
— Не за что. Вас часто тошнит во время беременности?
— Поначалу да, но потом прошло. А не так давно снова началось, с удвоенной силой. И в море становится только хуже, — я хватаюсь за поручень, когда паром качает еще раз.
— Говорят, если сосредоточиться на неподвижном предмете, помогает, — советует Джон.
— От чего помогает?
— От морской болезни.
— И где здесь неподвижный предмет?
За последние несколько часов погода разгулялась не на шутку — ветер завывает, волны бьются о судно, их гребни поднимаются все выше и выше.
— Тогда упритесь ногами и надейтесь на лучшее.
Паром швыряет из стороны в сторону.
— Держитесь за поручень. Я вас подстрахую! — кричит Джон.
Судно подбрасывает — я валюсь вперед, а Джон подхватывает меня.
Внезапно мы сбрасываем ход и начинаем двигаться почти черепашьим шагом.
Я еще крепче вцепляюсь в поручень — ужасно тянет живот, точно внутри свинцовый шар.
— Почему мы замедляемся? — спрашиваю я Джона.