— Должно быть. Но он никогда не говорил об этом. Когда война завершилась, мы долго ждали, что он вернется домой, но он не появился. Потом, гораздо позже, пришло письмо с лондонским штемпелем, в котором брат сообщал, что живой. Несколько лет спустя он объявился у нас на пороге. Я едва узнала его. Он пробыл с нами пару дней и ушел. Долгое время он неожиданно появлялся и снова исчезал, пока наконец не пропал совсем.
— А вам известно, где он жил в это время?
— Нет.
— А потом вы получили письмо со штемпелем Ки-Уэст.
— Да.
— И вы решили, что самое разумное — сесть на поезд и самой притащить его домой?
— Есть обстоятельства, не терпящие отлагательства.
— А именно?
— Хватит с вас моих секретов, — в ответ говорю я.
— Почему вам так нужно разыскать брата?
— Он — все, что у меня осталось.
— У вас больше никого нет?
— Мама нездорова, — тон, каким это сказано, ясно дает понять, что это личная тема.
— А когда вы получили последнее известие от брата?
— Месяц назад.
Я умалчиваю о том, что письмо пришло в тот самый день, когда Фрэнк сделал предложение, и не рассказываю о том, какие чувства я испытала, когда открыла конверт и увидела знакомый почерк брата, и что письмо показалось мне ответом на все мои молитвы, точно мой старший брат почувствовал, что мне плохо, и протянул руку помощи, как это было в детстве.
Я умалчиваю о том, что брат — единственное, что стоит между мной и браком, которого я отчаянно пытаюсь избежать.
— Вон впереди лагерь, — говорит Сэм.
На первый взгляд лагерь на Уиндли-Ки, лагерь № 1, — бездушное место, лишенное цвета, где правит безучастный суровый прямоугольный порядок и военная точность. При ближайшем рассмотрении оказывается, что в этом бездушном, лишенном цвета месте очень дурно пахнет.
— Я слышал, житье здесь не сахар, — признается Сэм, — но такого не ожидал.