В такси мы вместе едем на заднем сиденье. Рядом. Моя голова на его плече, его ладонь на моем колене. Его запах повсюду – я ощущаю его на кончике языка, на его и своей одежде, на моих пальцах. Так хорошо, тепло и душевно, что я блаженно прикрываю глаза, тихонько дышу и пропускаю через себя безыскусную красоту этого момента.
Счастье. Так оно выглядит. Я в этом ни капельки не сомневаюсь.
Когда машина тормозит, я вздрагиваю. Либо я задремала, либо так глубоко погрузилась в фантазии, что даже не заметила, как мы приехали. Распахиваю глаза и удивленно смотрю по сторонам.
– Это не наш дом, – говорю растерянно, изучая незнакомый двор.
– Это мой дом, – многозначительно отзывается Кирилл.
В темноте салона его глаза блестят, как два драгоценных камня. А выражение лица, напряженное, целеустремленное, где-то даже жесткое, почему-то меня пугает. Хотя нет, пугает – неправильное слово. Это робость и волнение, вызванные переменой в нем, и еще то, что не нужно даже сомневаться, к себе меня Кирилл привез с вполне определенной целью.
Мы выходим на улицу. Такси почти сразу же отъезжает и скрывается за поворотом. Гордеев придерживает для меня дверь подъезда, но больше не прикасается. А без его ладони в моей руке или на талии я ощущаю себя еще более неуверенно. Что-то произошло там, в такси, пока я безмятежно дрейфовала в мечтах, отдыхая на его плече. Что-то, что не должно было происходить, что безвозвратно отняло теплоту и доверие, окружавшие нас на прогулке, и снова вернуло горечь и напряжение.
С тихим жужжанием разъезжаются створки лифта, и мы входим в кабину, не глядя друг на друга, будто два незнакомых человека, которых ничего не связывает. Через двадцать секунд лифт останавливается. Мы молча из него выходим.
– Ты давно здесь живешь? – спрашиваю робко, с восторгом разглядывая квартиру Кирилла. Она больше, чем та, в которой он меня поселил, а еще гораздо более уютная, живая и безалаберная. Та похожа на безликую картинку из журнала, а на этой стоит отчетливый отпечаток личности ее владельца: баскетбольный мяч под столом, заставленная кубками и медалями полка над декоративным камином, картины на морскую тему, какой-то арт-объект в виде старого якоря на столе.
– Несколько лет, – отвечает сдержанно, явно не желая вдаваться в подробности. – Хочешь чего-нибудь?
Я ничего не хочу. Только его. Во всех смыслах. Но он так смотрит, что, возможно, выпить что-то и перевести дух – не такая уж плохая идея.
– Я бы выпила чаю. Можно?
Отрывисто кивнув, Кирилл поворачивается ко мне спиной и идет на кухню, даже не проверяя, следую ли я за ним следом. Там заливает воду в чайник, распахивает дверцу подвесного шкафа и с шумом перебирает жестяные банки.
– Не знаю, какой ты хочешь. Тут есть разные на выбор.
– Давай я?.. – предлагаю тихо.
Подхожу к нему медленно, боясь спугнуть, и встаю рядом, забирая из его руки банку. С совершенно нечитаемым выражением на лице Кирилл несколько секунд смотрит мне в глаза, потом тихо матерится и резко отстраняется.
– Делай что хочешь. – Теперь он даже не пытается скрыть своего раздражения. – Скоро вернусь.
Он покидает кухню, а я еще какое-то время стою, держа на весу банку с чаем и отчего-то чувствуя себя так, словно он меня нарочно ранил.
Где-то в глубине квартиры начинает шуметь вода. Наверное, он в ванной, моет руки. Я же просто не понимаю. Почему он ведет себя так? Что изменилось с прогулки? Может быть, он злится, что поддался порыву и привез меня сюда? Потому что видеть меня в своей квартире он не хочет. Пытаюсь удержать в себе слезы разочарования и обиды, снять судорогу, которая стиснула горло, мешая глотать…
С щелчком отключается электрический чайник. С грохотом на столешницу опускается жестяная банка с чаем, которая внезапно кажется мне неподъемной. С глухой бранью, которая несется из-за моей спины, возвращается Кирилл.
ebooksa