— Подожди. Нет. Это неправильно.
Меня охватывает паника, и я пытаюсь, заикаясь, ответить.
— Это не должно казаться правильным, раньше ничего не казалось правильным, — говорит Алекс.
Я сглатываю сильную боль в горле, мои губы распухли и пульсируют от поцелуя.
— Это должно быть неправильно?
Он отстраняется посмотреть на меня.
— Оскар Уайльд сказал, можно устоять перед чем угодно… кроме искушения. Ты — искушение, неподдельное и неправильное во всех самых заманчивых смыслах, и я слишком слаб, чтобы сопротивляться тебе.
Предполагается, что я должна почувствовать боль или оскорбление. Если бы не была рождена из камня, я бы почувствовала это, но все, что я слышу, — надлом в его голосе, ослабление его воли. И я проникаю внутрь, чтобы его заразить.
Я расстегиваю пуговицы его рубашки, сбрасываю промокшую ткань с его плеч.
— Уайльд часто спорил и страдал от этого, — я кладу руки на его обнаженную грудь. Он вздрагивает от интимного прикосновения. — Не заставляй меня страдать, Алекс. Ведь мы знаем, как вылечить нашу болезнь.
Я провожу рукой вниз по его подтянутому животу, мои пальцы находят твердую выпуклость, и расстегивают пуговицу на его брюках. Это одно действие уничтожает робкий контроль, сдерживающий его.
С тихим стоном Алекс срывает мокрую одежду, разделяющую нас. Он безрассудно снимает с меня майку, обнажая грудь. Мои соски трутся о его кожу, пока мы движемся по воде, теряя остатки нашей одежды.
Он целует меня в губы, когда мы проходим под водопадом. Опьяняющая смесь ледяной воды и наших горячих губ пробуждает во мне что-то ненасытное, когда я обвиваюсь вокруг него.
Спина ударяется о шероховатую поверхность скалы, Алекс обхватывает мои бедра и прижимает к себе, вызывая жаждущую боль глубоко внутри. Я стону ему в рот, звук приглушен поцелуем и льющейся водой вокруг нас. Однако он тоже чувствует потребность, потому что его язык проникает глубже, а пальцы впиваются в мою кожу.
Он твердый и толкается у моего входа. Я извиваюсь напротив него, скользя по всей его длине и вызывая сладчайшее рычание. Алекс напряг все мышцы и тяжело дышит, прижимается ко мне, и когда получает удовлетворение, ощутив мою смазку, выдыхает пылкое проклятие.
Появляется нежная боль. Мои бедра сжимаются, притягивая его ближе.
— Ты нужен мне внутри, — говорю я хриплым голосом. — Алекс, сейчас…
Мольба, звучащая в моем голосе, его подталкивает. С агрессивной настойчивостью он тянется выше, чтобы ухватиться, поднимает меня на гладкий каменный выступ, чтобы расположить именно там, где он хочет.
Момент, когда наши взгляды встречаются, и все, что есть между нами — прошлое и настоящее, похотливое желание и яд — произносится в этом мгновении, прежде чем он входит в меня сокрушительным толчком.
Я впиваюсь ногтями в его спину, он нависает надо мной, насыщенные голубые глаза следят за каждым изменением выражения моего лица. На этот раз я ничего не контролирую.