Она соглашается, но мне не нравится, что она выглядит побежденной. Это расстраивает меня. Ее плечи ссутулились, а голова понуро опущена.
― Что не так?
― Ничего.
― Ну же. Выкладывай.
Она вздыхает, а потом выдает.
― Это отстой!
― Что?
― Лгать ей! Я не хочу звонить ей только для того, чтобы сказать неправду. Теперь мы меньше разговариваем, и это странно и несправедливо! Ты можешь нормально общаться с отцом, а мне не с кем поговорить о… всякой ерунде.
― Ты можешь поговорить со мной.
Она закатывает глаза.
― Не обо всем.
― О, я понял, в чем проблема… ты хочешь посплетничать обо мне.
― Или выпустить пар. ― Тео хмурится.
Нет ничего менее пугающего, чем хмурый взгляд Тео. Мне хочется обнять ее и поцеловать в нос, но это не поможет нашей нынешней ситуации. Более того, скорее всего, именно об этом она и хочет рассказать Мартинике:
― Почему ты улыбаешься? ― сердится она.
― Я не улыбаюсь.
― Ты же понимаешь, что я смотрю прямо на твое лицо?
― Хорошо. ― Ухмылка прорывается наружу. ― Ты меня поймала.
― Что, черт возьми, смешного?
― Ты мне скажи ― ты тоже улыбаешься.