Я разозлилась. Увидеть? Он им что? Шут? Клоун? Или все же правда поклон?
– А что ж ты воеводу не спросил?
– Спросил, краса! Да крут брат твой. Обиду мне зря нанес. Даже слушать не стал. Так хванец то был? До княжича? Он про остров расспросил, а о хванце не ответил.
– А ты на острове был?
– Не был, краса. Добро это купил у тех, что были. И слова их про остров запомнил. Знал, что сюда поплыву. Так хванец то был, краса? Ответь!
На миг я задумалась. Радим обидел купца, про Альгидраса не рассказал. Имею ли я право вмешиваться в это? И если Радим знал, что есть купец, спрашивающий про Альгидраса, почему он сам не сказал Альгидрасу? Оберегает его или же…
– А когда ты с братом моим говорил?
– Да как вы с княжичем ушли. Пришел книги просить не продавать. Обещал дотемна вернуться. Да на вопросы о хванце осерчал. Хотя сам про остров спрашивал.
Значит, Радим узнал уже после. Я посмотрела на купца. Ожидала увидеть ухмылку, прячущуюся в густой бороде, но он смотрел серьезно и испытующе. Был он немолод, и сразу видно, хорошо разбирался в людях. Вот и сейчас он словно гипнотизировал взглядом темно-карих, почти черных глаз. Он видел, что я уже готова сдаться, но не давил. Просто ждал, не шелохнувшись. Даже когда налетевший ветер едва не сорвал ткань, натянутую над уже упакованным товаром, купец не дрогнул и не отвел взгляда. И я решилась.
– Что за поклон ему?
– Ты увидишь его? – напряженно спросил купец.
– Увижу, – со вздохом сказала я, стараясь не думать о том, на что сейчас подписываюсь и чем мне это грозит.
Он долго смотрел на меня. Так долго и пристально, что мне стало неуютно, а потом наконец проговорил:
– Передай ему этот свиток, – с этими словами купец выудил из сундука туго перевязанный плотный сверток. – Да не потеряй. Он полземли сюда плыл.
– От кого он? – спросила я, принимая сверток.
– А то ни мне, ни тебе знать не надобно. Не потеряй, краса! Не разгневай богов.
– Не потеряю, – пообещала я, а про себя подумала, что не из-за страха перед богами, а из-за того, что это может быть важно самому Альгидрасу. Я уже повернулась уходить, когда купец окликнул меня.
Обернувшись, я замерла, не веря своим глазам. Купец молча протянул мне кинжал, который, оказывается, никому не продал, просто убрал.
– У меня не хватит денег, – едва слышно произнесла я, лихорадочно соображая, что готова упрашивать его, обещать что угодно, готова сейчас отыскать Радима, пусть тот и спрашивал лишь о книгах. Он вряд ли откажет. Но купец лишь покачал головой:
– Тот, кто продал этот кинжал мне, сказал, что взял его в доме с резьбой, что не сгорел. Отдай хванцу. Скажи: пусть его боги будут добры к Насиму. Это мое имя.