— Вырастил. Думал, может когда-нибудь пригодится. Вот и пригодился.
— Однажды мои браться накрошили змеехвоста отцу в рагу. Он упал прямо за столом. Мы перепугались, думали, что он помер. Старший даже успел соседей на похороны позвать. Когда отец пришел в себя, то весь Кабарган слышал, как вопили братья. Они потом долго кушали стоя и почти полгода не безобразничали.
Они похихикали, а Гриша сначала разозлился на них, а потом обиделся:
«Сидят, смеются, а я здесь, как торба валяюсь. Все им завтра выскажу! Пусть знают, что Михайловский Григорий Степанович не пальцем делан и не топором струган».
Он попытался хотя бы язык втянуть, но даже это ему не удалось. Тело совсем не слушалось. Вдруг Гриша понял, что у него ничего не болит: ни опухшая нога, ни мозоли, ни раны. Ничего. Он не хотел есть, пить, спать. Полная свобода от всего.
«Наверное, так чувствуют себя после смерти, — подумал он и всхлипнул бы, если бы мог. — Не-ет, так жить неинтересно. Это ж квас язык не пощиплет, от перцовки слезу не прошибет, от девушки-красавицы ничего не шевельнется… Быстрее бы вернуться к нормальной жизни».
Назифа и Ур легли спать и вскоре оба засопели. Только Грише было не до сна. Вернее, он бы с радостью вздремнул, но никак не засыпалось.
«Все-таки, почему у демона крови нет? Ведь он же из плоти. Я знаю, сам на нем катался…И куда девались все пропавшие люди и коровы? Ни клочка одежды, ни рога, ни бусинки, ни копыта. Надо было поискать кладбище. Хотя, теперь это дело наместника Груфу. Пусть собирает людей и прочесывает горы».
За размышлениями он не заметил, как наступила кромешная тьма. Небо заволокло облаками, поэтому даже свет звезд не освещал эту чужую опасную землю.
«Надо было сказать, чтобы по очереди спали. Вдруг на нас снова нападут».
Не успел он так подумать, как услышал слабый шорох.
«Это что такое?» — напрягся он и прислушался. Шорох стал громче, будто кто-то тащил мешок по песку.
«Эй, просыпайтесь!!! Вставайте!» — мысленно закричал он, но не смог выдавить ни звука. Попытался шевельнуть рукой, но согнул лишь палец.
В нос ударила вонь. Гриша бы описал так: смесь тухлятины с примесью волчьего мускуса и сладким цветочным ароматом, которым любила душиться мачеха Елизавета. Существо пыхтело, чавкало, шумно вздыхало и было совсем рядом.
«Вы оглохли, что ли?! Нас же сейчас съедят! Ур, дурень, вставай!»
Тут он смог убрать засохший язык в рот и прошамкал:
— Вш. мш. ень. Вай… Эй… Вай.
Существо остановилось совсем рядом и замолчало.
— Эй! — наконец получилось погромче.
— А-а-а-а! Кто-то лизнул мою ногу! — завизжала Назифа.
ebooksa