— Это был тот парень с мероприятия. Тот, который плюнул в меня. Полиция думает, что он положил жучок в мою сумочку.
— Этот ублюдок! — мои крылья расправляются, и я хватаюсь за столешницу достаточно сильно, молясь Богу, что не отломлю ни кусочка.
— Я знал, что должен был убить его.
Маленькая ручка Джесси накрывает мою.
— Нет. Я рада, что ты этого не сделал. Помнишь, что я сказала? Ты мне нужен.
Я качаю головой.
— Не знаю почему. Что я за мужчина, если не могу быть рядом со своей женщиной, когда она во мне нуждается?
Джесси усмехается.
— Ты был рядом. Но кстати! Где ты был сегодня вечером? Я не видела тебя на шоу. И что с угрозой взрыва и всем прочим… ну, я предполагаю, что все это было частью преследований того парня. Но где ты был?
Я вздыхаю и отодвигаюсь от кухонного шкафа, направляясь к столу, где оставил кожаный мешочек с монетами. Вернувшись на кухню, я высыпаю их на прилавок.
— Отлучился по дурацкой причине. Я пытался продать это, чтобы посмотреть, смогу ли заработать достаточно денег, чтобы хотя бы обеспечить тебе жилье. Оказывается, в этом я тоже бесполезен.
Морис перегибается через прилавок и еще раз тихо присвистывает.
— За сколько ты хотел их продать?
Я озадаченно смотрю на него.
— Думал, что смогу получить десять тысяч. Оказывается, они не стоят и половины этой суммы.
Он заливисто смеется, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него повнимательнее.
— Ах, я думаю, они могли бы стоить намного больше, чем десять штук, брат. Это то, о чем я думаю?
Я пожимаю плечами.
— И как ты думаешь, что это?
— Подлинные французские денье одиннадцатого века?