— Вот и кралечка. Иди ко мне, красотка. Такому бриллианту дорогая оправа нужна. И ручки понежнее.
— А силенок в ручках хватит? — Прямо чувствую ехидный взгляд Энжи. Да когда же это кончится — под ногами шевелится культист. Опускаю меч. Глаза наконец начинают открываться, но перед ними Тяпа почему-то на фоне леса. Достаю из кармана ключи от машины, отдаю Энжи, чмокаю в щеку.
— Сейчас приду. — Она отпускает мою руку, но уходить не торопится. Поворачиваю голову. — Знаешь, Тяпа, давно хотел тебе сказать.
Делаю подзывающий жест пальцем, и он ведется, делает шаг. Без замаха бью в нос и тут же левой в челюсть. Тяпа замирает под противоположной стенкой. Делаю два шага вперед, закрывая Энжи. Тяпины быки дергаются ко мне и замирают. Стою, опустив руки — любые стойки бесполезны, каждый в полтора раза тяжелее и на полголовы выше, да и вряд ли они просто карапузы с улицы. Я не собираюсь просто стоять, пока они меня будут мутузить, пусть хоть не знают, чего ожидать – пара сюрпризов от Никитоса есть и у меня. Пока играем в гляделки. С удивлением замечаю растущую растерянность в их глазах и в этот момент чувствую, как Энжи сжимает мою ладонь своей. Киваю на Тяпу и горе-телохранители покорно идут к его тушке. Когда они начинают его утаскивать, слышу стон Энжи. Оборачиваюсь к ней и вижу перекошенное болью лицо и полные глаза слез. В этот же момент я чувствую, насколько горячая ее ладонь.
Опускаю глаза — между нашими ладонями гаснет красный огонь. Что за хрень?! В левой руке у меня продолжает полыхать десятисантиметровый шар огня. Недолго думая, сжимаю кулак, и шар гаснет. Теперь можно подхватить Энжи, которая почти без сознания висит на моей руке, так и держа свою ладонь в моей. Сажу ее на подоконник, она практически в отключке. Я в растерянности оглядываюсь, вокруг ни души. На краю сознания до сих пор мельтешат верхушки деревьев из игры. Стоп! Осматриваю ладонь Энжи. Такого ужаса я не видел в жизни и не чувствовал – ладонь сожжена чуть ли не на половину толщины ее пальца, черно-коричневая пузырящаяся масса. Краем сознания замечаю свою руку – хоть бы хны. Даже красноты нет. Что за хрень?!! Как так может быть? До меня начинает доходить, что все здесь – полнейший абсурд! Файрболом из долбаной игры я сжег руку Энжи?
Собираюсь брать ее на руки, чтобы нести в машину и везти в больницу, но в последний миг замираю. Минута мало что изменит. Черт бы побрал, эти файрболы, черт бы побрал эту игру. Но попробовать надо. Дэн и так меня за психа держит, хоть поржет лишний раз. Мысленно навожу резкость на тускнеющие верхушки деревьев перед глазами и беру обожженную ладонь в свои. Ничего.
Я явно прорисовался в игре вон под ногами тесак того бедолаги-культиста. Взял. Бью себя по ноге – не получается, нельзя. И тут мне что-то начинает буквально жевать за вторую ногу. Кто? Киса, вот ты вовремя. Сосредотачиваюсь на лечении. Жуй, киса.
Снова беру раненую ладонь в свои руки и прижимаюсь губами к тыльной стороне. Пытаюсь вспомнить ее ладошки до малейшей черточки, держа их в своем сознании без единой царапинки, розовыми, целыми. Я потерял счет времени и очнулся, лишь когда Энжи пошевелилась.
— Сережа. — Она растерянно смотрела на меня. — Прошло почти. Уже совсем капельку болит.
Я посмотрел на ее ладонь. Розовая кожица выглядела так, словно Энжи с силой потерла ладошку о шершавую ткань, едва покрасневшая и немного припухшая.
— Совсем-совсем капельку. — Она забрала руку и тут же обхватила меня за шею. — Ой! А как я тут оказалась?
Она спрыгнула, повиснув на моей шее. Как только мы сели в машину, она развернулась ко мне:
— А теперь рассказывай!
— Что рассказывать? — Я чувствовал себя на горячей сковородке.
— Ты издеваешься?! — Она возмущенно стукнула меня по плечу. — Как такое может быть? Как ты смог утащить из игры магию?
— Как утащить? Какую магию? Ты о чем? — Сковородка явно становится горячее. — Тебе стало нехорошо и померещилось.
— А придурок и два амбала с ним мне тоже померещились? — Чувствую, под ее взглядом из меня сейчас дым пойдет. Прямо из глаз. Или там, где они были…
— Нет.
— Уже хорошо. — Она резко успокаивается, а когда я вставляю ключ в замок зажигания, продолжает. — Значит ты не считаешь меня совсем дурочкой.
Поворачиваюсь к ней.