В этот раз Энжи смирно занималась и никого не обижала. Ну как смирно – в полный контакт отрабатывала на ринге удары ногами и руками по толстому мягкому щиту, который держал Никитос. Они прервались и Никитос вручил эту ручную грушу мне.
— Вот это и будет сегодня твоей нагрузкой. Можешь немного поуворачиваться и потолкаться этой штукой. Я уже малость упарился. Это ты ее раздраконил?
— Не, есть добрые люди.
— Так сюда их, чего я должен страдать?
Энжи чмокнула меня и спросила:
— Ну, как у меня получается?
— Во-первых, красиво, а во-вторых, наверно, неплохо, раз никто не рискует комментировать.
После первых ударов она остановилась.
— Так не интересно.
— Почему?
— А мне тебя жалко бить. Я после каждого удара задумываюсь, не сделала ли я больно своему Крашику. Лучше буду грушу колотить.
— Могу помочь с этим, — здоровый накачанный амбал, оказывается, наблюдал за нами, —только чур мимо мата специально не целиться. Мне моя морда целая больше нравится. Тем более у меня и опыта побольше.
Видя, что я всматриваюсь в его лицо, спросил:
— Не узнал?
— Он из тех двоих, — Энжи подошла поближе, — что с придурком в универе твоем были.
— Угу. — Парень пролез на ринг, удивительно легко проскользнув между канатами. — Я сразу тебя узнал. И напарника предупредил, что свой, не ломать. Он потом спасибо сказал. Мы уволились сразу, как домой довезли этого урода. Вот уж придурок так придурок. Он достал давно нас, а это уже край был. Спрашивать, что это было, не стоит?
Я кивнул. Он улыбнулся и повернулся к Энжи.
— Ты, красотка, для девочки знатно дерешься, вот только тебе не с девочками теперь может предстоять драка, а с шайбами побольше меня. Так что я показываю – ты повторяешь. И самое главное помни, что во мне весу в два раза больше, если не в три, а силы в десять. Лучше не попади по мне, но не подвернись даже краешком.
Он обернулся:
— Не успокоится этот гавнюк. И папаша людей ему обещал.