— Я тебя никогда не считал дурочкой. Если помнишь, в самом начале нашего знакомства я уже восхищался твоим умом и талантом. И красотой, конечно.
— Просто замечательно. Ты говоришь о таланте художника? — Она посмотрела на меня с хитринкой.
— В том числе. — Не понимаю, куда она клонит.
— А знаешь в чем он по большей части состоит? — Она просто меня ведет на казнь, судя по выражению лица. — Хорошая зрительная память по большей части и умение понимать, что ты видишь. Все остальное дело техники.
— И знаешь, — она показывает мне еле видный шрам на ноге, — я с детства очень хорошо помню, как болит ожог и как он чешется, когда заживает.
При этих словах она начала чесать ладошку об обшивку сидения.
— Я узнала свои файрболы, которые рисовала. Рассказывай.
— Я не знаю, откуда это взялось. Не знаю, как у меня это получилось. — Я действительно не знаю, откуда взялись эти файрболы. — Лучше ты мне скажи, зачем ты за него ухватилась.
Она растерялась.
— Не знаю… Испугалась.
— И схватилась за огонь?
— Я за тебя испугалась. Хотела стряхнуть или забрать и выкинуть. А вместо этого получилось, как будто прилипла.
— Так. — Пытаюсь делать серьезное лицо, но чувствую, что не могу не улыбаться. — Когда научишься головой думать?
— А я думала. Про тебя думала. Я же за тебя в ответе. — Она повисла на моей шее и заглянула в глаза. — Или нет?
— Это я за тебя в ответе. Потому, что ты мой котенок. — Целую её, изо всех сил стараясь не улыбаться. — Маленький шкодливый котенок, который полез, куда не следует.
— Так. — Она копирует мой тон и ей это удается лучше, чем мне. — Что-то мне подсказывает, что ты мне зубы заговариваешь. Ты мне врешь?
— Вру. Вру и тебе и себе, что я хоть минуту могу без тебя прожить.
Ее глаза на секунду оттаивают, но лишь на секунду.
— Прекрати! — Она снова меня лупит по плечу и надувает губы. — Ты играешь?
— Даже если бы я играл, как ты объяснишь то, что произошло?