Они не утруждаются обратить внимание на ценность истории, запечатленной на каждой поверхности нижнего города. Да и зачем им это, если они упорно очищали окрестности башни Додона от этой истории?
Глупцы, все до единого.
Я выхожу из банкетного зала и иду по коридору. Он вдвое шире, чем нужно, в его пространстве не хватает только неоновой вывески, заявляющей о накопленном Зевсом капитале. Заглянув за следующую дверь, я вижу комнату, полную статуй. Как и картины в банкетном зале, они больше натуральной величины, и каждая воплощает скульптурное исполнение человеческого совершенства. Видимо, это те самые скульптуры, о которых говорила Персефона, как только попала в нижний город. Искушение подойти к моей статуе и сдернуть покрывало оказывается почти нестерпимым, но не имеет значения, как выглядит этот Аид. На нем точно нет моих шрамов и ни одной из черт, которые делают меня тем, кто я есть.
Голос Персефоны тихо и уверенно звучит в моей голове.
Перестав задерживать дыхание, я выдыхаю. Здесь мне нечего делать.
Последняя дверь в конце коридора – массивная конструкция, созданная, чтобы устрашать. Она занимает пространство почти от пола до потолка и, кажется, покрыта настоящим золотом. Невероятно, похоже, что Зевс совершенно невыносим абсолютно во всем.
Как и все остальное в этом месте, личный кабинет, расположенный на этаже, на который регулярно захаживает правящая верхушка Олимпа, говорит лишь о раздутом эго своего владельца. Да, у него есть охрана, но любой, обладающий хотя бы небольшими навыками, способен ее обойти. А кто-то вроде Гермес? Просто смеху подобно.
Так легко подобравшись к цели, я предполагаю, что за дверью обнаружу комнату, полную охраны, готовой начинить меня пулями. Зевс ведь не стал бы оставлять себя без прикрытия?
Проскальзываю за дверь и останавливаюсь, чтобы осмотреться. Кабинет приблизительно таков, как я и ожидал: массивный, из стекла, стали и темного дерева с золотыми вставками повсюду. Вне всяких сомнений, он чудовищно дорогой, но кажется таким же бездушным, как и остальная часть здания.
Из-за приоткрытой двери в углу кабинета раздается мычание, и я достаю пистолет, который мне вручила Гермес. Требуется несколько секунд, чтобы узнать источник звука в сочетании с ритмичными шлепками кожи о кожу.
Сердце замирает в груди. Он трахает кого-то в ванной. Не могу понять, раздаются эти звуки от удовольствия или от боли, но мысль о том, что там может быть Персефона…
Мысли замирают. Продуманная стратегия улетает в трубу. Немая ярость охватывает меня, когда я подхожу к двери и распахиваю ее. Я так упорно готовился спасать любимую женщину, что мне требуется немало времени, чтобы понять, что над раковиной склонилась вовсе не Персефона. Я не узнаю эту женщину, но, похоже, что она хотя бы получает удовольствие. Оставшись незамеченным, я снова прячусь в тени.
Встаю в углу возле двери, спрятавшись там, где меня никто не увидит, когда они выйдут из ванной, но никак не могу совладать с бешено колотящимся сердцем.
Это не Персефона.
Но, если сделаю неверный ход, в следующий раз это может оказаться она.
Если она предпочтет Зевса, ее выбор встанет у меня в горле комом из битого стекла, но я буду уважать его. Но она его не выберет. Только не по своей воле. Он будет рад сломить ее, а этого я не могу допустить.
Они заканчивают всего через несколько минут. Не знаю, почему меня так шокирует, что они выходят из ванной, едва обменявшись парой слов. Женщина появляется первой и спешит через весь кабинет к выходу. У Зевса уходит больше времени. Я уже весь киплю от нетерпения, когда он наконец выходит и садится в кресло за столом.
Тогда я делаю шаг из укрытия и навожу на него пистолет.
– Доброе утро, Зевс.
Глава 30. Аид
ebooksa