Брэдли, сорокашестилетний судебный бухгалтер, ранее работавший в Кливленде, несмело смотрит на меня, потом на лежащие между нами на бамбуковой пароварке клецки. Затем с решительным выражением лица тянется к маленькой подушечке с завитушками из пельменного рая, осторожно поднимая ее и укладывая на свою ложку.
— Не забудь дать бульону немного остыть, чтобы не обжечь язык.
С завидным терпением, которое наверняка хорошо помогает ему в работе, Брэдли следует моим инструкциям. Облако ароматного пара вырывается, когда он протыкает свой пельмень.
— Позволь себе вдохнуть этот прекрасный аромат.
— Пахнет фантастически, — счастливо произносит он и выпивает бульон.
Сколько бы раз я ни наблюдала этот феномен, никогда не разочаровываюсь, видя, как кто-то впервые пробует новое потрясающе вкусное блюдо. Выражение удивления и удовольствия на лице, сопровождаемое почти детским ликованием, заставляет тоже почувствовать себя ребенком.
— Очень вкусно, — говорит он с придыханием. — Это лучшее место, чтобы их поесть?
Перед тем, как снова заговорить, я съедаю пельмешек.
— Есть и другие хорошие места. Я пришлю тебе список. Но мне нравится здесь, потому что можно заказать и другие чудесные блюда.
Мы в Ист-Виллидже, в нескольких остановках метро от нового дома Брэдли.
Он кивает и достает телефон, чтобы сделать какие-то заметки. Это мило, даже слишком. Некоторые люди рассматривают проведенное со мной время как своего рода обучение, в котором я наставник, а они — нетерпеливые ученики. Остальные просто получают опыт. Брэдли явно относится к первым.
Что мне вполне подходит. Лишь бы ему было по кайфу. В конце концов, он за это платит.
— Давай попробуем блины с луком, — произносит он с нарастающим волнением.
Когда я встретила Брэдли, он едва ли разговаривал, зато ярко краснея, спросил, можем ли мы попробовать суп с пельменями. Он читал о нем, когда готовился к жизни в Нью-Йорке, а вот когда переехал, оказался слишком застенчив, чтобы самому пойти или пригласить кого-нибудь из новых коллег.
— Тебе понравится, — отвечаю, когда он ставит каждому из нас по порции. — Как новая работа?
— Очень хорошо, спасибо. — Брэдли краснеет. — Мои сотрудники… милые.
На моих губах появляется улыбка.
— Может, есть одна особенная?
Румянец усиливается, и он ослабляет галстук.
— Возможно. Но не такая милая, как ты, моя дорогая.