Упала. В ту же самую новогоднюю ночь и упала. С радостью, надо сказать, и с наслаждением.
Чемоданов уже засыпал, а Катя, удобно устроившись на его сильной, широкой груди, думала о том, какая она счастливая.
Вдруг вспомнила. Всплыли из глубин сознания обиды. Растормошила его, почти уснувшего, и, наклонившись над ним, позвала:
– Послушай, Чемоданов!
Он недовольно скривился:
– Кать, я же сплю!
– Проснись! – суровым голосом приказала она. – Всего один вопрос, Чемоданов! Один, но очень важный!
Чемоданов громко вздохнул:
– Ну спрашивай.
– Почему сегодня? Почему именно сегодня? В честь, так сказать, праздничка? Чтобы не сидеть сычом одному? Или совесть замучила? Нет, ты ответь! – И она с силой затрясла его за плечо.
Чемоданов широко зевнул.
– При чем тут праздник, Кать? И при чем тут сычом? Ты же знаешь, к одиночеству я привык, и оно меня не пугает. А кстати, почему меня должна была замучить совесть? Разве я в чем-то провинился? – он недоуменно хлопал глазами. – Просто я все закончил, Кать. Дом закончил, все мелочи исправил. Мебель расставил, даже белье постелил! Ну чтобы ты зашла и ахнула. Только кастрюли не купил, – расстроенно добавил он. – Это уж ты сама, ладно? Ни черта я в них не понимаю, если честно. Пошел, посмотрел и расстроился – такое покрытие, сякое, двухслойные, трехслойные, антипригарные, керамические, с инкапсулированным дном, медные, алюминиевые. Ой, блин! Вот честно – я растерялся!
– Кастрюли? – тихо переспросила Катя. – Ты, Чемоданов, не купил кастрюли? – интонация была угрожающей.
– Не, не купил. Сама купишь. Жену, Кать, надо приводить в собственный дом. В готовый собственный дом. И чтобы все, понимаешь, чтобы все там было… В общем, ты меня поняла. А торопиться не хотелось и напортачить не хотелось, ты же знаешь, какой я придирчивый зануда! Хотел к ноябрьским, но не успел… А к Новому году успел! – И Чемоданов счастливо засмеялся. – Так что завтра, Кать, поедем
– Подошло, – откинувшись на подушку, тихо ответила Катя, – спасибо. Очень красиво, правда.
Чемоданов довольно кивнул, громко зевнул, потянулся и перевернулся на другой бок.
Катя молчала. Кастрюли. Она страдала, а он искал кастрюли. К ноябрьским он не успел! Боже, и за такого вот идиота я собралась замуж? Может, стоит подумать? И все тихой сапой, без обсуждений и объяснений. Нет, он дурак, но и я дура – напридумывала черт-те чего и страдала! Выходит, мы пара.
Вдруг вспомнила и хлопнула Чемоданова по спине:
– Слушай, Чемоданов! Я тут та-акое купила! А показать забыла! Такой комод, Чемоданов! Знаешь, как он в гостиную впишется? А тумбочка? Аккурат у твоей кровати! Такая красотка, глаз не оторвать! А тарелки? Мейсен, Чемоданов! И бокалы, чашки, Англия, Германия. Чемоданов, ты меня слышишь? А еще… – Катя зажмурила глаза и таинственно улыбнулась. – Акварель! И знаешь, кто автор? Не знаешь! – торжествующе сказала она. – А автор Панкратов. Тот самый Панкратов. Я почти уверена. Ты представляешь? Такое везение! Вставай, пойдем разглядывать. Я тебе все покажу! А книги какие! И старые открытки! Ты знаешь, я их люблю. Ну и еще новогодний сюрприз! Ты обалдеешь, честное слово, я и сама не поверила! Я такое тебе расскажу и покажу – ты обалдеешь! Я тут случайно кое-что откопала! Про твоего родственника, Чемоданов, про твоего любимого двоюродного деда! Чемоданов! Ты меня слышишь? – Катя потрясла его за плечо.
Но Чемоданов крепко и сладко спал.