– Как же вы тут без нас, Максим Саныч?
Мне было грустно об этом думать, и все же я был счастлив, не беспокоясь о предстоящем одиночестве.
Маркеловы собирались уезжать двадцать пятого – по радио объявили, что наступают холода и дожди. А двадцать третьего у Таниного старшенького среди ночи случился приступ – мальчишка кричал на крик.
Испуганная Таня прибежала ко мне, и мы, погрузив пацана на заднее сиденье, рванули в поселок, в местную больничку. Слава богу, успели до перитонита – у парня случился аппендицит.
– Я виновата, – сетовала Танюша, – хватали ведь все подряд! Яблоки с огрызками, лещину, семечки, овощи с грядки!
Я гладил ее по руке и успокаивал.
Мальчишке сделали операцию. Нам несказанно повезло, в ту ночь дежурил трезвый хирург – редкое дело.
Под утро мальчик уснул, но Таня объявила, что домой не поедет – дождется, пока сын проснется. А вот меня прогоняла, но я, конечно, остался. Мы чуть успокоились и даже проголодались. Отправились в ближайшее кафе и там – чудеса! – был вай-фай.
Я открыл почту. Писем, разумеется, было в избытке. Первое – от жены.
Я подумал, что отвечу потом. Не сейчас. Я не был готов писать ей подробно о том, что со мной происходит. Почему я не хотел обрадовать жену, я не понимал. Хотя нет, понимал – меня снова разозлили ее слова про «я, как всегда, все уладила». И фраза – «я увезла тебя с собой и устроила в госпиталь». В ее понимании я по-прежнему оставался ее собственностью, вещью, которую она просто взяла и увезла. И снова все решила она! Я ни при чем.
Я решил, что оставлять жену в полном неведении неправильно и неприлично, и ответил лаконично:
Еще было письмо от Марины Сторожевой.