– Ты стыдишься того, что мы были вместе? Или что нас поймали?
– И того, и другого. Но больше всего, что нас поймали. – Она делает глубокий, прерывистый вдох, затем поднимает голову и смотрит на меня с мукой во взгляде. – Я говорила ему, что не буду этого делать.
– Чего? Заниматься сексом? И что в этом постыдного? Ты ведешь себя как маленькая девочка.
Она плотно поджимает губы.
– Это несправедливо.
– Видишь? Вот опять. – Я хватаю ее за плечи и притягиваю к себе. Она опускает ладони мне на грудь. – Жизнь вообще несправедлива, Пташка. Тебе пора об этом знать. Твой отец не должен злиться на тебя за то, что ты занимаешься чем-то столь естественным. Ты хорошая девочка. Он должен гордиться тобой за то, что так долго хранила невинность.
– Дело не в том, чтобы ее хранить, Крю, – с горечью говорит она. – А в том, чтобы делать правильный выбор.
Что за чертовщина?
– Значит, хочешь сказать, что это я – неправильный выбор?
– Нет. Я не знаю. Я не должна была этого делать… – Она замолкает и отворачивается. Словно ей больно на меня смотреть.
– Чего ты не должна была делать? Трахаться со мной?
Рен тут же смотрит мне в глаза.
– Не нужно так грубо выражаться.
– Вот что делает твой отец. Он исключил все человеческие эмоции. А может, я хочу быть с тобой, потому что ты мне небезразлична? А я небезразличен тебе, – говорю я. Прямо и откровенно. Чего обычно не делаю.
Скорее даже никогда.
– Но так ли это? Мы едва знаем друг друга. Прошла всего пара недель, – замечает она.
– Если нам посчастливилось найти того, кто делает наш мир ярче, разве мы не должны вцепиться в этого человека и никогда его не отпускать?
Рен смотрит на меня в смятении.
– О чем ты говоришь?
– О тебе. И обо мне. – Я целую ее, и, естественно, она отвечает. Разрываю поцелуй, пока мы не слишком увлеклись. – Ты не обязана слушать все, что говорит твой отец. Он возлагает на тебя ожидания, которым невозможно соответствовать.