Все, что я хотела сказать

Мне бы очень хотелось куда-нибудь уехать. Куда угодно. Но я остаюсь. Мы с мамой часто разговаривали вплоть до этой недели. Напыщенные разговоры по телефону проходят так неловко, что я предпочла бы заменить их нечастыми текстовыми сообщениями. Ни я, ни мама не упоминаем о каникулах, но они близятся.

Мы обе это знаем.

С приближением даты напряжение нарастает, пока мама наконец не упоминает, что едет в недолгое путешествие на Карибы с компанией друзей. Ничего, что я останусь одна? Но, не дожидаясь моего ответа, она тут же спешит пояснить, что ей нужно сбежать на какое-то время. После всего, что она пережила, после всех страданий, что вынесла в прошлом году. Пожар, страховые выплаты, управление имуществом, судебная тяжба с первой миссис Джонас Уэзерстоун.

Что я могу на это ответить? Как могу возражать? Конечно, я говорю ей, чтобы ехала. Даже напоминаю, чтобы не забывала пользоваться солнцезащитным средством, будто это я родитель, а она ребенок. Именно я ответственный человек в наших постоянно меняющихся отношениях.

Было бы смешно, если бы не было так грустно.

Общежития на время каникул остаются открытыми для всех учеников, которым некуда поехать, и я сообщаю своему куратору, что остаюсь. Меня до смерти раздражает сочувственное выражение лица мисс Томпсон, а когда она открывает рот, явно намереваясь сказать, что ей очень жаль, я перебиваю ее и говорю, что мне пора, иначе опоздаю на урок.

Это неправда, и мы обе это знаем. Я столкнулась с ней под конец обеденного перерыва. Сильви, как обычно, нигде не видно. Мне становится невыносимо от мысли о том, чтобы снова обедать в одиночестве, и от того, какой монотонной стала моя жизнь с первого ноября.

Все усугубляет еще и то, что я была на взводе, ожидая, когда Уит хоть что-то мне скажет. Но, конечно, он молчит. Остается неуловимым.

Загадкой, которую я не могу решить, как бы ни старалась.

Он спас меня в ночь Хэллоуина, а на следующий день Брайана уже не было на занятиях. Больше его никто не видел и не слышал о нем, и я без тени сомнения знаю, что Уит избавился от него. Как и от глупого бедняги Эллиота. Ни один парень в кампусе не переходит Уиту дорогу и не подвергает сомнению его авторитет. Сделать подобное означает встретить свой конец.

Похоже, Брайан встретил свой. По нему никто не будет скучать. Иногда я все еще чувствую прикосновение его рук к моему телу, его языка во рту. Вспоминаю, как он повторял, что я на все согласна. Я помню, как вела себя с ним на вечеринке. Танцевала, прижималась к нему. Терлась о его член, будучи практически голой. Может, Уит был прав. Возможно, я сама спровоцировала Брайана. Мне отчаянно хотелось привлечь внимание Уита, но вместо этого я привлекла внимание кое-кого другого. Кое-кого нежеланного.

Пускай Уит пришел мне на помощь, но все равно заставил почувствовать себя дерьмом. Я по-прежнему погано себя чувствую, даже по прошествии нескольких недель, а все из-за того, что он не разговаривает со мной. Все равно он забыл обо мне. Теперь он с Кейтлин. Я всюду вижу их вместе. По всему кампусу. Она вьется вокруг него, жаждая внимания, но он редко ей его уделяет. Всегда ходит с бесстрастным выражением лица, будто предпочел бы быть где угодно, лишь бы не с ней.

Мне знакомо это чувство. И мне претит, что у нас с Кейтлин есть что-то общее.

Но с ней он хотя бы появляется на людях. Он не хотел, чтобы кто-то знал, что мы были вместе, и это ранит. Сильнее, чем я готова признать. Этот говнюк всегда считал, что он лучше меня.

Вплоть до самого конца.

Сильви по-прежнему часто пропадает. И если раньше она выглядела лучше, то сейчас, похоже, ей снова стало хуже. Ее здоровье стремительно ухудшается, о чем она сообщает мне, когда снова приезжает в кампус на один день. Иногда всего на час, а потом уезжает снова. Всегда бледная и изможденная. Круги у нее под глазами становятся все темнее и темнее, и я все больше за нее беспокоюсь. Сильви избегает Спенсера, и я не знаю, что произошло между ними в ночь Хэллоуина, потому что она не рассказывает. Ни мне.

Никому.

Когда Сильви не болеет, то ходит на бесконечные приемы к врачам. В центры, которые специализируются на этом, на том и еще черт его знает на чем. Ее ощупывают, делают рентгены, отслеживают жизненно важные показатели, вводят новые лекарства. Но по-прежнему утверждают, что не знают, что с ней не так.

– О, я бы сказала им, но никто не слушает, – поделилась она несколько дней назад после обеда, когда мы сидели вместе на улице, а свежий ветер развевал наши волосы. В тот день солнце светило около пятнадцати минут, и все наслаждались им, пока оно не скрылось снова. Здешние края славились мрачными, пасмурными днями. – Поэтому я просто жду дня своей смерти, и, может быть, тогда кто-нибудь все поймет.

Ее слова пугают меня, но я не понимаю, что конкретно она имеет в виду. А каждый раз, когда пытаюсь спросить, Сильви меняет тему.