Не все, однако, в этом потоке неприятные типы. Фоладе – или Аде, когда на нее находит дерзкое настроение, – самая старшая и класть хотела на остальных, что, в принципе, честно. Себя она мнит поэтессой, она глубоко суеверна и, единственная из всех, религиозна. Это, скорее, впечатляет, ведь она в отличие от прочих умеет находить умиротворение. Она физик и атомист – самая лучшая из всех, кого знал Атлас до знакомства с Нико де Вароной и Либби Роудс.
Айви – солнечная девочка-мажор, а по совместительству еще и биомант-вирусолог, способный дней так за пять-шесть вызвать массовое вымирание.
Нил – самый молодой и болтливый, на всю катушку проживает свой двадцать первый год. Они с Атласом вместе учились в Лондонской школе, но не общались: Нил был занят тем, что наблюдал за звездами, а Атлас – тем, что утирал матери рвоту да исподволь хозяйничал в ее мыслях.
Нил – прорицатель и вечно выдает вещи типа «Блэйкли, не ешь сегодня клубнику, она несвежая». Это бесит, однако Атлас видит искренность Нила и что в жизни тот не замышлял ничего дурного, ну, может, только пару разиков позволил себе грязные мысли об Айви. Айви очень милая. Пусть даже она – ходячий предвестник смерти.
А вот Алексис. Ей двадцать восемь, и она пресыщена жизнью.
– Она меня пугает, – признается за полуночной запеканкой Эзра.
– Ага, – искренне соглашается Атлас.
– Это просто некромантия? Кости? – Эзра таращится в пустоту. – Кости жуткие? Скажи правду.
– В душах жути больше, – признается Атлас. – Я о призраках. – И его передергивает.
– У призраков есть мысли? – невнятно и с усилием произносит Эзра.
– Да.
Призраки встречаются не так уж и часто. Большинство людей умирает раз и навсегда.
– И о чем они думают? – спрашивает дальше Эзра.
– Обычно об одном и том же. Постоянно. – Когда он принимается искать кого-то, кто сможет его вылечить, один из первых диагнозов, которые ему ставят, – навязчиво-маниакальное расстройство. Наверняка ошибочный, думает он. То есть в определенной степени он подвержен этому синдрому, как и все (степени для того и придуманы), но… маниакальность? С чего вдруг? – В нашем мире они обычно застревают по конкретной причине.
– Правда? – спрашивает Эзра. – Например?
Атлас впивается зубами в уголок ногтя. У матери семнадцать одинаковых тюбиков крема для рук, и он жалеет, отчаянно жалеет, что у него нет хотя бы одного. На долю секунды его посещает мысль о том, что надо вернуться домой.