Глеб кивнул. Казалось немного странным называть взрослого мужчину просто по имени. Ему было лет сорок, наверное.
– А вы давно здесь?
– Вот уж не знаю. Не считал.
Он принялся скручивать вместе несколько кусочков проволоки, и те прямо под его пальцами превращались в ровную пластинку, испещренную зарубками и бороздами. У Евы возникло странное чувство, будто она уже где-то видела его руки. Вот только где, она не помнила.
– Но раз вы помните свое имя, значит, прошли сюда мимо Бабы-яги, да? После нее же все забываешь.
– Угадала, – ответил мужчина и щелкнул пальцами в воздухе, перед Евой тут же возник поднос с двумя глиняными кружками, от которых шел пар. – Попробуй чай. Лучший из того, что здесь можно раздобыть.
Ева осторожно взяла одну кружку, и поднос тотчас поплыл к Глебу. Тот взял свой чай, смахнул с табуретки какие-то чертежи и, присев на нее, сделал маленький глоток.
– Пей, не бойся. Никто тебя тут травить не будет.
Ева осторожно отпила из своей кружки. Чай был настолько горячим, что вкуса почувствовать не получалось.
Мужчина разглядывал ее так, будто пытался что-то для себя решить. Когда она уже начала всерьез нервничать, он сказал:
– Значит, это тебя так хотели здесь заполучить?
– Не знаю, – она зябко повела плечами и честно добавила: – Но я бы очень хотела отсюда уйти.
Мелькнула глупая мысль, что он, как человек из ее мира, может в этом помочь. Или по крайней мере поймет ее желание.
– А зачем, Ева? – выдержав паузу, спросил Глеб.
– Потому что я не собиралась оказываться в подземном мире и вообще пришла в Тридевятое царство ненадолго. Мне нужно обязательно вернуться домой поскорее.
Ева почему-то не стала добавлять про девять дней и девять ночей, но ей показалось, что он понял ее слова правильно. Некоторое время в комнате царила тишина. Мужчина задумчиво смотрел на Еву, взбалтывая напиток в кружке, а потом произнес:
– Ты ведь волшебница.
Это не было вопросом, но она кивнула.
– Ты кажешься неглупой. Думаю, заметила, как сильно отличается волшебство в том мире от того, что доступно здесь.
Ева отметила, что он уже не считает их мир своим.