— Разобраться сперва надо! — мрачно сказал Гришка. И Гудков, как ни странно, согласно кивнул. Скорее всего, ему тоже не хотелось выносить сор из избы.
— Объясни, Капустин, — зло сказал он.
— Тут ещё посмотреть надо, где Роман и Виктор Зубатов. Может, он их давно укокошил! — внесла свои пять копеек Клара, и я аж помертвел.
Если они сейчас войдут в мою комнату, то там под кроватью обнаружат Зубатова. Мёртвого. И тогда мне всё. Капец.
Я никогда не смогу доказать, что это не моих рук дело.
Да и Романа рано или поздно-таки найдут, я даже не сомневался в этом.
От этой дикой какофонии звуков зверски разболелась голова.
— Отвечай, Капустин! — опять больно дёрнул меня за плечо Гудков.
И тут этот гадский урод Епифан, вместо того, чтобы молчать, ощерился и чётко сказал:
— Иди ты нахрен, Гудков! Тля!
И после этого началось: меня пару раз пнули, отчитали, а потом поволокли куда-то.
— Посиди здесь! — рыкнул разъярённый Гудков, когда Бывалов втолкнул меня в небольшой чулан. Он запирался на крепкий засов, который сразу же и заперли. Послышался шум отдаляющихся шагов. Голоса стихли.
— Ну что допрыгался? — мысленно сказал я Епифану, — придурок.
— Я допрыгался? — прыснул Епифан, — это ты, брат, допрыгался. Считай, твоя песенка спета.
— Но твоя песенка спета тоже, — ответил я. — Расстреляют меня, так и тебе каюк будет.
— Меня Мефодий заберёт. Такой договор был.
Я саркастически расхохотался:
— Нужен ты Мефодию, как козе стоп-сигнал! Особенно после того, как отдал ему нож.
— Ну, книга всё ещё у меня, — ответил Епифан, правда, уже не так уверенно.
— Да он и сам найдёт, поверь, — сказал я, — он знает, из какого я города, а там найти, где я жил, не составит труда.