— Жестоко ты с ним, — помрачнел Енох, — а ведь он тебе жизнь спас.
— Воспитательный процесс. Он такой, — развёл руками я и скомандовал, — пошли к той женщине вернемся. У меня ещё много вопросов осталось.
Обратно мы возвращались уже не через огороды (земля была сыроватой и на ногах налипло так, что было тяжело идти, поэтому я решил обойти по дороге. Так хоть и дальше, зато идти легче).
Когда мы дошли до того двора — никакой женщины там уже не оказалось. Более того, на окне ставни так и висели.
— Чертовщина какая-то! — опешил я, — я же сам, своими собственными глазами видел тут женщину. Она отдирала топором ставни. И просила помочь.
— И я видел, — подтвердил Енох, — и песню её слышал.
— Слушай, Енох, а, может, призраки это какие-то?
— Да что, я призрака не отличу, что ли⁈ — рассердился Енох, — да ты же и сам уже сколько с нами общаешься, разве походи они на призраков?
— А, может, духи?
— Так чем духи от призраков отличаются? — хмыкнул Енох, — и те, и те бестелесные. А старик и баба эта были обычными людьми. Я ничего такого и не почувствовал.
— Тогда кто это был? — хриплым шепотом спросил я, оглядываясь.
— Не знаю, — растерянно сказал Енох и тоже оглянулся.
— Слушай, Енох, — решил я, — воспитательный процесс пока что отменяется. Сам видишь, какая чертовщина творится вокруг. Так что лети давай к Моне, буди этого придурка и пусть пулей бежит сюда.
— А ты?
— За меня не беспокойся, я у меня нож есть, — сказал я, нащупав артефакт в кармане пиджака.
— Ладно, — кивнул Енох и исчез.
А я остался сам посреди двора. Тишина вокруг была такая, что аж звенело в ушах. Даже птицы не пели. Рядом со мной пролетел шмель. Молча.
Надо зайти в эту избу и посмотреть, может, там какие следы будут. Идти внутрь не хотелось. Тут и во дворе было страшно, а внутри так вообще.
Я покачал головой. Вроде никогда ничего такого не боялся, а теперь какие-то детские страхи полезли.
Сердито сплюнув, я взял себя в руки и пошел в дом.