Агитбригада 3

— Лёля, а, может, у него появилась другая женщина? И он просто не смог сделать выбор? — спросил я, последовав совету призраков.

— Да вы что⁈ — вскричала Лёля, — Артемий не такой! Он любил меня, понимаете⁈ Любил! Он мне бусы подарил и крепдешин на платье! Такой человек просто не мог смотреть на других женщин!

Она еще минут пять доказывала, что другая женщина в жизни Тарелкина существовать не могла.

— Понятно, — мрачно перебил я. — А перед смертью, вспомните, не было ли у него подавленного настроения? Не говорил ли он о долгах, может быть? Или поссорился с кем-то?

— Нет, — покачала головой Лёля, — всё было как обычно. Он должен был прийти с партсобрания и мы хотели сходить в одной женщине. Она подержанную кровать продавала. Большую. И недорого. Мы договорились сходить посмотреть. Он не планировал умереть!

Она опять разрыдалась.

— Понятно, — опять сказал я, размышляя, что её ещё спросить. Эта ниточка оказалась ложной. Только зря потратил время.

— Спроси её, с кем он общался в последний день. Или за день до смерти? — посоветовал Енох, — может, приходил к нему кто?

Я спросил.

— Никто не приходил, — пожала плечами Лёля. А затем нахмурилась, вспоминая что-то и тихо сказала, — старуха только приходила.

— Что за старухи? — быстро спросил я.

— Обычная старуха, — поморщилась Лёля, — что-то по поводу примуса. Артемий работал истопником, но у него были золотые руки, и он мог починить любой механизм. К нему со всего угла люди ходили чиниться.

— А примус этот где?

— Примус? — вытаращилась Лёля, — а зачем он вам?

— Хочу посмотреть, — сказал я.

Лёля вытащила из-под стола старый примус и протянула его мне.

— А адреса старухи вы случайно не знаете? — ни на что не надеясь даже, на всякий случай спросил я.

— Здесь должна быть бумажка с адресом, — пробормотала Лёля. — Артемий всегда записывал адрес. Клиенты иногда забывали забрать вещи, а потом могли обвинить, что это он долго чинил…

— Я заберу примус, — сказал я, рассматривая неровно нацарапанные строчки на клочке бумаги, — отнесу старухе.

— Она дала только задаток, — сказала Лёля.