— Любовь Васильевна, — остановил меня Всеволод, — давайте сначала поговорим. Чай попить мы всегда успеем.
— Да, вы правы, — кивнула я и уселась напротив него, чувствуя, как гудят натруженные за день ноги.
— Ну, прежде всего, я хочу похвалить вас за доклад, — начал старейшина и я, сама, не зная почему, неожиданно от этой похвалы зарделась.
— С-спасибо, — сказала я смущённо.
— Грамотный, яркий, хорошо составленный, — не унимался Всеволод.
Я молчала, уши мои пылали.
— Я своим ребятам сказал скелет доклада перенять и свои выступления также делать, — поощрительно улыбнулся мне старейшина.
Я улыбнулась и развела руками, мол, я не против, пусть делают.
— Но мы отвлеклись от главной темы, — вернул разговор в конструктивное русло Всеволод, а я в душе усмехнулась, начал хвалить, значит, сейчас будет «кнут». Но виду, естественно, не подала. Продолжая кивать с видом исполнительного китайского болванчика.
— Возвращаясь к тому разговору…
Я изобразила вопрос.
— Я о письме, — уточнил Всеволод, и я кивнула.
Он вздохнул и посмотрел на меня хронически усталым взглядом:
— Любовь Васильевна, пообещайте… нет, поклянитесь, что то, что я вам сейчас расскажу, останется между нами и не выйдет за пределы этой кухни.
— Одну секунду, — сказала я и выглянула с кухни. Мои так и сидели, каждый в своей комнате, даже Ричард бросил полуразобранный велосипед и сейчас сидел рядом с дедом Василием и смотрел новости о футболе. Анжелика тоже была на месте.
— Теперь можно говорить, — сказала я и плотно прикрыла дверь на кухню.
— Поклянитесь, — напомнил Всеволод.
— Клянусь, — немного растерянно (это от неожиданности) сказала я.
— В общем, это не простое письмо, — тяжко выдохнул Всеволод. — Не спрашивайте, какими путями оно появилось. Скажу так, мне оно досталось от предыдущего старейшины. Но я не знаю, просто не могу понять, откуда Ростиславу о нём известно!
— Может быть от того предыдущего старейшины? — предположила я.