И очень не хочется начинать всё с нуля. Время у меня не резиновое.
Да и моему бедному Пашечке там плохо.
Додумать мысль мне не дали. Распахнулась дверь.
— Ну что, доча, как твои дела? — на кухню зашел дед Василий и умостился на место, где перед ним сидел Всеволод.
— Чай будешь? — спросила я.
— Мне бы молочка, — вздохнул любашин отец, — но магазинное не люблю, а домашнего всё равно здесь нету.
— Значит, давай налью чай, — подытожила я и подошла к плите, где закипал чайник.
— А, давай! — согласился он.
Я налила и поставила перед ним чашку с чаем, пододвинула сахарницу.
— В Дрозды ездила? — тихо спросил он, насыпая сахар.
— Да, — ответила я.
— И как там оно?
— Есть две новости, — сказала я, — плохая и хорошая. С какой начинать?
— Давай с хорошей сначала, — Василий Харитонович размешал сахар, вытащил ложечку и аккуратно пристроил её на блюдце, так, чтобы ни одна капелька от чая не попали на светлую клеенчатую скатерть.
— Удалось договориться с новым владельцем дома, и он согласился вернуть дом обратно.
— Да ты что⁈ — от такой радости рука у старика дрогнула, и он расплескал чай по столу.
Я подхватилась за тяпкой, старик охнул.
— Ничего страшного, я всё вытру, — успокоила я его, протирая стол. — Так что у тебя есть пару дней, чтобы собраться. Скоро будешь дома.
— Ох, Любашечка, — аж прослезился старик, — я уже и не чаял.
— Ну, видишь, всё, считай, как хорошо и закончилось, — подбодрила я его.