Шикша

В себя я приходила долго, уже почти совсем рассвело. Когда появилось солнышко и я, прислушиваясь к звукам снаружи, по пению птичек поняла, что опять там никого, я схватила вещи и ломанулась из балка так, что только пятки засверкали. Но многочисленные следы вокруг я не увидеть не могла. Следы были мужские, от резиновых сапог. В тайге в это время все ходят в резиновых сапогах, так что и не поймешь, женщина или мужчина это.

До лагеря геологов я дошла практически на автопилоте. Дорога была нормальная, а ранее разлившийся ручей подсох и идти было почти комфортно.

Честно говоря, я шла и не знала, что меня там ожидает. С одной стороны, я, когда уходила, оставила записку. Уходила я не одна. А с Митькой. То есть формально технику безопасности не нарушила. Но вот в то, что Бармалей спустит мне такое вот вопиющее самоуправство я не верила ни разу.

Так и вышло. Увидев меня, Бармалей заорал:

— Горелова! Явилась! А мы уже хотели в розыск тебя подавать! Где это ты шляешься по тайге?

— Добрый день, Иван Карлович, — вежливо поздоровалась я с Бармелеем и кивнула незнакомым мужчинам, которые стояли рядом и смотрели на меня внимательно-любопытными профессиональными взглядами.

— Знакомьтесь, товарищи, — язвительно сказал Бармалей, — перед вами небезызвестная Зоя Борисовна Горелова. Та самая, которая огороды уважаемым жителям нашего города заасфальтировала.

Мужчины посмотрели на меня ещё внимательнее. А один даже изобразил некое подобие улыбки. Правда, получилась она у него кривоватой, но тем не менее.

— Где ходила, я спрашиваю⁈ — рявкнул Бармалей.

— Я же записку оставила, — ответила я, стараясь не разозлить его ещё больше.

— Мы видели, — признал Бармалей, но добавил, — там ты написала, что вы вдвоём на пятьдесят восьмой ушли. Тогда вопрос — где Дмитрий?

Я вздрогнула:

— Как? Он разве не пришел сюда?

— Нет, я тут с тобой в бирюльки играюсь! — как-то совершенно по-бабьи всплеснул руками Бармалей и едко заметил, обращаясь к следователям, — у нас, как вы заметили, весь контингент сотрудников в лагере такой, специфический. Но приходится работать с теми, что есть.

Мужчины покивали многозначительно, мол, да, сочувствуем.

А я стояла, как громом пораженная. Почему-то я думала, что Митька давно дошел до лагеря. Почему он не вернулся с подмогой за мной — об этом я старалась не думать.

— Иван Карлович, — сказала я, — на пятьдесят восьмом участке, примерно в километре от него, там, где холмы, мы с Митькой, в смысле с Дмитрием, нашли Нину Васильевну. Она умерла у нас на руках…

— К-как? — схватился за сердце Бармалей и резко побледнел.

— Рассказывайте, — велел один из следователей, тот, что помоложе.

Ну, я и рассказала. И как мы её нашли. И про её пулевые ранения, и как она что-то пыталась сказать, и как мы с Митькой её на волокуше к балку дотащили, и как Митька ушел за подмогой в лагерь.