Шикша

— У наших точно было ружьё. Если это действительно их зэки убили, то стопроцентно ружьё забрали себе. Так что версия с испугом от медведя — однозначно отпадает, — сказала я и отсыпала крупной сероватой соли в стакан, который принёс с собой Митька.

— Ну, тогда остается только Кощей бессмертный или Баба Яга, — хмыкнул Митька, схватив стакан, и вышел, оставив меня в задумчивости.

В полуоткрытую дверь опять проскользнула Кошка и трубно мяукнула, угрожающе глядя на меня глазами-крыжовниками.

— Так! Я кому сказала — брысь отсюда! — зашипела я в ответ не хуже кошки. — Ходит тут, выпрашивает! Скотина!

— Горелова, ты что так ругаешься? — в полуоткрытую дверь хозки заглянул Дон Педро, с осуждающим видом.

— Дык, я же с кошкой, — ответила я, указывая на кошку, — лезет и лезет, а здесь же продукты, понимаете? Я, пока тут убираюсь, хотела заодно яму чуток просушить, раскрыла, всё. А она сало учуяла и теперь бегает, клянчит. Боюсь, чтобы не стащила.

— А-а-а-а, ну, это правильно, — чуть подобрел Дон Педро, — животные не должны контактировать с продуктами… это не гигиенично… да и бруцеллёз опять же.

— Точно! — поддакнула я, хотя какое отношение кошки имеют к бруцеллёзу я не представляла.

— Хотя… это же кошка начальника лагеря, — спохватился Дон Педро и подозрительно посмотрел на меня, — так что для умных животных, Горелова, вполне могут быть исключения.

Я кивнула, мол, да, для умных, конечно же могут, особенно если это животные начальника лагеря.

— Но ты всё равно смотри, Горелова, — дал ценное указание Дон Педро, на всякий случай с уважением ткнув на кошку сосисочным пальцем.

— А вы что хотели, Виктор Леонидович? — спохватилась я.

— Да зеленку хотел взять. Или йод, — жалобно скривился он и с обречённым видом смертельно больного человека показал замотанный носовым платком палец, — стол снизу шероховатый, я забыл, схватился и занозил сильно. Николай сказал взять для дезинфекции — будет вытаскивать.

— Сейчас дам, — я раскрыла большой ящик-аптечку, который тоже хранился в хозке (Колька-то жил, как и мы все, в палатке, поэтому медикаменты держал в хозке, а инструменты — в камералке).

Я выдала пузырёк зеленки поникшему Дону Педро, и он вышел.

Только-только я принялась выгонять Кошку, как заявилась Нина Васильевна. Она была без настроения:

— Смотрю всё прохлаждаешься, Горелова? — до невозможности ядовитым голосом сказала она.

— Вам что надо? — ответила я нелюбезно, продолжая перебирать банки-склянки.

— Что надо — не твоё дело! — отрезала Нина Васильевна и, переступив и через меня, и через фанерный ящик с сухофруктами, над которым я скукожилась, без спросу полезла в тот угол, где раньше были конфеты.

— А конфеты я переложила, — невинно заметила я, сидя на корточках и продолжая перебирать сухофрукты.