Шарп снова посмотрел на нее. Теперь отвести глаза захотелось Грейс.
– Да, сын. Генри.
– Понятно, – изрек Шарп, продолжая держать сэндвич на весу рядом со ртом. – Допустим, ваш Генри в больнице. У него… например, опухоль. Скажем, мозга.
Грейс, которую вдруг охватила слабость, молча глядела на Шарпа.
– Которого врача предпочтете? Разумеется, того, что поприятней, угадал?
Грейс хотелось ответить: «Того, кто точно вылечит, и плевать на характер». Однако стоило представить, что Генри лежит в Мемориальном центре с опухолью мозга, и по всему телу пробегала дрожь. Грейс злилась на Шарпа – да, не зря коллеги придумывают ему клички! – за то, что этот тип ради красного словца подверг ее такому испытанию и сам не заметил, какой эффект на нее оказали его слова.
– Ну… – протянула Грейс, надеясь, что Шарпу надоест ждать, и он просто продолжит.
– Но если говорить про успешность команды в целом, то у всех есть какие-то способности, которые приносят пользу пациенту. Потому и хорошо, чтобы способности эти были разные. Есть такие, как Сакс, а есть такие, как Стю Розенфельд и Росс Уэйкастер. В том же году к нам пришел. Я про Стю. Часто подменял Джонатана.
– Помню.
Грейс попыталась взять себя в руки. Откусила кусок сэндвича. Майонеза было слишком много.
– Значит, вы сначала не хотели, чтобы Джонатана брали на работу, потому что у него есть какой-то… недостаток. Как у хирурга, у которого нет двух пальцев. Но благодаря обаянию Джонатана пациенты этого недостатка не замечали.
– Недостаток есть, и очень серьезный, – оскорбленным тоном ответил Шарп. – Два отсутствующих пальца по сравнению с этим – пустяки. Впрочем, вы ведь наверняка и сами знаете. Это же ваша сфера, да?
Нет, подумала Грейс, но все равно кивнула.
– А при каких обстоятельствах вы убедились, что у Джонатана действительно есть этот недостаток?
Шарп пожал плечами с таким видом, будто речь шла о пустяке, не имеющем отношения к делу.
– К концу второго или третьего года начали поступать жалобы. Нет, не от пациентов и не от родственников. Эти от восторга млеют – ну, я уже рассказывал. Но и я тоже не единственный, кого Сакс настораживает. Медсестры его терпеть не могут. Перед тем как начал обучение в резидентуре, несколько человек приходили жаловаться. Так, пустяки, ничего серьезного. Даже в личное дело не занесешь. На всякий случай записал, сохранил в электронной почте как черновик письма и понадеялся, что больше мне к этой теме возвращаться не придется.
– На что… – начала было Грейс, но резко осеклась и молчала до тех пор, пока Шарп не поднял на нее глаза. – На что жаловались медсестры?
– Ничего шокирующего и сенсационного, я же сказал. За людей их не считает, хамит, бла-бла-бла… Уж поверьте, у медсестер такие претензии к врачам – обычное дело.
Неожиданно для себя Грейс издала смешок:
– Да, наверное.