— У девочки большие неприятности, — покачала головой Лайса.
— Ты мне должна, я нашел тебе Бабая, — ответил я. — Кроме того, если я прав, то выдвигать против нее обвинения никто не будет.
— Попробую что-нибудь сделать. Подожди здесь, мне надо поговорить с начальством, — она достала смарт и вышла в коридор.
— Пап, а что такое «тульпы», про которые вы все говорите? — спросила Настя.
— Представь себе, что кто-то чувствует себя очень одиноким. Одиночество — это не просто дискомфорт, это сильнейший, почти смертельный стресс. Оно вызывает гормональную реакцию, родственную клинической депрессии, расстройства психики и восприятия. Рассудок угнетен, поведение тревожное. Это наследие стайного прошлого приматов — отбившаяся от своих особь обречена. Срабатывает защитный механизм — у человека появляется воображаемый друг. Он представляет себе брата, или подружку, или родителя, или ребенка — кому чего не хватает. Разговаривает с ним, делится наболевшим, заботится или просит заботы. Это позволяет ему выживать в одиночку, обманывая свой мозг. Постепенно этот воображаемый друг становится для него совершенно реальным. И вот тут он либо готовый пациент для дурдома, либо — творец тульпы.
— Но… Ведь они не реальны, да?
— А что есть реальность? — улыбнулся я. — Но да, в общем случае, их видят и могут с ними взаимодействовать только их создатели. С точки зрения условной «нормальности», которая есть понятие статистическое, их не существует, а тот, кто их видит — психически болен. Или же часть их реальностей не пересекается. Но пять лет назад в городе Стрежев произошло… нечто. В силу катаклизма неизвестной природы тульпы там обрели материальность. Каждый, кто мечтал о воображаемом друге, сыне, брате, любовнице — получили желаемое.
— И что было дальше?
— Разное. Но вот что удивительно — обретя искомое, почти все поняли, что это не то, что им нужно на самом деле. Люди обожают себя обманывать, и нет ничего опаснее внезапного исполнения заветных желаний. И, как это не раз случалось в мифологии, а может, и истории нашего мира — создатели отвергли свои творения, сделав их непредставимо несчастными.
— И что с ними стало?
— Я не знаю точно, дочь. Мы покинули Стрежев, и до недавнего времени я не вспоминал о нем. И вот я узнал, что стало с брошенными детьми.
— Что? — спросила замирающим голосом Настя.
— Они живут в «Макаре». Стрежев избавился от своих тульп. Их принял Жижецк, но из милосердия ли? Не были ли они с самого начала предназначены для… Не знаю, для чего.
— Как Катя, да?
— Как Катя.
— Какая печальная история.