— И насчет фиктора ты нас не предупредила. Это не по понятиям! — добавил третий.
Задние просто молча развернулись и рысью двинули на выход.
— Твари! Как они посмели! Мой порт! — разорялась Мадам.
— Я вижу, вы сейчас заняты, — сказал я торопливо, — мы попозже зайдем, да, девочки?
— Может, я ее лучше убью? — спросила Герда.
— В другой раз, нам некогда! — на информере тикали последние секунды. — Клюся, на выход, бегом!
Мы рванули наружу и, едва выскочив за ограду, вышли из игры. Когда я снял очки, то увидел дочь, уже тянущую к ним руку.
— Что случилось?
— К тебе пришли. Очень… странные люди.
Забавненько.
Внизу меня ждала драматическая сцена. Между лестницей на второй этаж и холлом стояла плотная группа воспитанников «Макара». Растерянная, испуганная, но вместе с тем и решительная.
— Нет, мы вас не пустим! — истерически, со взвизгом в голосе выкрикивала Оксана. — Вы не имеете права! Отстаньте от него!
Она обращалась к троим мужчинам, стоящим в холле и настроенным пройти дальше.
— Пропустите нас немедленно! — угрожающе говорил высокий брюнет того самого типажа, который всю жизнь меня бесит, — одетый с иголочки, смазливый, пафосный и надменный. — Не наживайте себе неприятностей, детишки!
Такие мутные красавчики часто бывают жестоки к слабым, и не дай бог оказаться от них в зависимости, но их несложно осадить встречной агрессией, они обычно довольно трусливы и не переносят даже намека на физическое насилие в свой адрес. А вот двое, пришедшие с ним, вызвали у меня куда больше беспокойства. Невысокие, неприметные, сливающиеся с фоном, но постоянно находящиеся в движении, с рыбьими глазами и каменными лицами. Вот эти — опасны. Они, в отличие от брюнета, сразу срисовали мое появление и, не переглядываясь, но синхронно, сместились так, чтобы я, выйдя в холл, оказался между ними. Не нравится мне это.
— Биту принести? — заботливо спросила тихо подошедшая в своих меховых тапках Клюся.
— У тебя их что, склад? — удивился я.
— Я запасливая. Никогда не знаешь, когда девушке хочется сыграть в бейсбол.
Клюсю томный брюнет заметил и уставился на нее так, что, казалось, халат задымится.
— Иди-ка ты наверх, — велел я ей. — Я разберусь.