Я раздвинул столпившихся плотной пробкой подростков и сказал:
— Спасибо, ребятки, дальше я сам.
— Антон Эшерский? — с неприятной интонацией некоторой даже брезгливости в голосе спросил брюнет.
— А вы сами как думаете? — ответил я. — Вижу, что с трудом.
Как только я его увидел, сразу понял, что мы не подружимся. Так зачем изображать вежливость?
— Мне говорили, что вы редкостный хам. Вижу, не соврали.
— Рад, что не обманул ваших ожиданий, кто бы вы там ни были. Ну а мне, чтобы разглядеть мудака, чужие подсказки не нужны.
Ну вот, произошла взаимная идентификация. Что дальше?
— Нам необходимо поговорить.
— Ну, говорите, если так приперло.
— Пройдемте с нами.
— Нет.
— Почему?
— Не хочу.
— Это в ваших же интересах.
— Да что вы говорите? — удивился я. — Спасибо за беспокойство, но я сам позабочусь о своих интересах. Говорите или проваливайте, мне все равно.
Двое коренастых напряглись, но не сдвинулись с места. Красавчик пожевал губы, потом решился:
— Я Гавран Вица.
И уставился на меня так, как будто я должен пасть на колени с протяжным криком «Бааарин приееехал!». Но я не пал. В первый раз слышу.
— Сочувствую, — ответил я, пожав печами. — В Израиле у меня есть знакомый по фамилии Гавнун, так что Гавран еще ничего.