– Пока не знаю, – вздохнул Голубев. – Но думаю, что так оно и есть.
– И что же ты собираешься предпринять?
– И этого я пока не знаю. – Голубев встал и в сердцах пнул стул.
– Завтра ко мне явится делегация за ответом, – сказал Сергей Сергеевич. – И что мне сказать старичкам?
– А ничего им не говори! – решительно махнул рукой Голубев. – Скажу я. Все, что надо, то и скажу. Я-то знаю, что им сказать! Да вот только толку от этого, думаю, будет немного, потому что несамостоятельные они личности. Не по своей воле затеяли эту карусель. Чувствую: стоит кто-то за их спиной!
– А может, их всех арестовать? – спросил Сергей Сергеевич. – И допросить. Неужто они не расскажут?
– Ну да, арестовать… – скептически усмехнулся начальник отдела КГБ. – А вот этого делать как раз и не надо. Ни в коем случае!
– Это почему же?
– Да потому, что они-то, я так полагаю, как раз этого и ждут! Имею в виду тех, кто притаился за спинами старичков. Вообрази, какой поднимется гвалт, когда мы их арестуем! Вот, дескать, как в Советском Союзе угнетают инакомыслящих, вот как здесь обстоят дела с правами человека! Борцов с фашизмом, ветеранов бросают за решетку! Что с того, что они ни дня не состояли ни в Красной армии, ни в партизанах, и даже наоборот – стреляли и в красноармейцев, и в партизан? Все равно они ветераны и победители фашизма! Нынче переоценка ценностей! Пересмотр истории! Ее ревизия! И если мы этих старичков арестуем, то таким образом сыграем на руку всем этим крикунам. Сказать тебе, что это за крикуны, или ты догадаешься сам?
– Не надо ничего мне говорить, – ответил секретарь. – И без тебя знаю.
– То-то же. Да и арестовывать их, я мыслю, не за что. У нас за подачу петиций в горком партии никого не арестовывают… А вот повнимательней присмотреться ко всем этим делегатам нужно. И в первую очередь – к Остапу Луцику. Ну, это уж мое дело… Все, я отбываю, чтобы заняться всякими веселыми делами. Обещаю круглосуточно быть на связи. И ты пообещай мне то же самое. Вот прямо-таки ночуй в своем кабинете! Потому что, чувствую, нас ожидают забавные приключения… Да, и не забудь проинформировать меня, если узнаешь что-то новое. И еще. Пока никому ничего не рассказывай. Молчи намертво! Так будет лучше…
– Но я обязан доложить обо всем в обком, – возразил Сергей Сергеевич. – Как же без этого? Не такой это случай, чтобы промолчать.
– В обком… – поразмыслил Голубев. – Ну, доложи, если оно так… В этом большой беды нет. Болтунов там не держат. Но больше – никому! Потому что если это дело станет достоянием широкой гласности, то ты воображаешь, какие могут быть последствия? Народ у нас бедовый! А уж накануне праздников – тем более. Ну так я пойду. Пока что бывай.
Едва войдя к себе в кабинет, Голубев тотчас же позвонил начальнику городской милиции Караваеву.
– Будь здоров, Егор Фомич! – торопливо произнес он. – В общем, так. Бросай все свои дела и мигом беги ко мне, потому что есть вопрос государственной важности.
– У тебя все вопросы государственной важности, – сказал Караваев.
– Ну, а то как же. Так и есть. – Голубев явно был не расположен шутить, и Караваев это прекрасно понял.
– И что случилось на этот раз? – спросил он.
– Приедешь – узнаешь. Жду.
Ехать, однако же, никуда было не нужно: здания, в которых располагались городская милиция и отдел КГБ, находились недалеко друг от друга, буквально на соседних улицах. Поэтому через десять минут Караваев уже входил в кабинет Голубева.