– Да, пожалуй, – согласился Чорба. – Так будет вернее…
Пока Крук и Чорба говорили о заложниках, Остап в это же самое время беседовал со своими сыновьями – Евгением и Степаном. Со Степаном говорить ему было проще, так как младший сын был его единомышленником и, кроме того, был в курсе всех тех дел, которые творились в доме и поселке. Но ведь и Евгения никуда не денешь! Он также проживал в этом же доме и был невольным свидетелем всего того, что происходило.
Конечно, он до поры до времени не знал всего того, что знали Остап и Степан, но в том-то и дело, что до поры до времени! Разве можно что-то скрыть от домочадцев? На какое-то время, наверно, все же можно, но на очень короткое время. К тому же Остап не верил Евгению и побаивался его. Невозможно было угадать, что в любой момент может предпринять строптивый старший сын. И при этом уговорить его ничего не предпринимать, а следовать воле отца также не было никакой возможности. Не таким человеком был Евгений, чтобы жить отцовским умом. Он был самостоятельным человеком, оттого Остап его и опасался.
Но как бы там ни было, говорить приходилось и с Евгением. Собрав сыновей, Остап рассказал им многое: и о гостях, и о событиях в городе и поселке, и о том, что предстоит делать дальше. Правда, о деньгах он умолчал – ну так Евгений о них знал уже от матери. Степан слушал отца внимательно, хотя он и знал многое из того, что говорил сейчас отец. А вот Евгений с каменным лицом слушал отца, и непонятно было, о чем он думает. Согласен ли? Или не принимает отцовские слова? Остап этого не знал, а Евгений по-прежнему ничего не говорил, лишь его лицо каменело все больше и больше.
– И вот, значит, нам сейчас надо принимать решение, – сказал Остап. – То есть решать, что делать дальше. Да оно, если вдуматься, и решать тут нечего. Все сложилось так, что нам надо уходить. В Кедровый лог, на заимку. А уж там – поглядим… Да оно, если разобраться, и глядеть нечего. Потому что оттуда нам одна дорога. За кордон. Если наши гости нам это обещали, то, значит, так оно и будет. Они напрасные слова говорить не станут. Не такие это люди…
Остап умолк и по очереди посмотрел на каждого из сыновей.
– Ну, что скажете? – спросил он. – Что вы намерены делать? Вы с отцом или, может, против отца?
– С тобой, – тотчас же ответил Степан. – Что велишь, то и сделаю.
– Ну а ты? – Остап еще раз глянул на Евгения. – Что же ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь своему отцу!
Но Евгений по-прежнему молчал. Затем он поднялся и так же молча направился к двери.
– И куда же ты? – спросил Остап вдогонку.
– Хотите – так идите, – наконец отозвался Евгений. – Куда вам надо, туда и идите. Хоть в Кедровый лог, хоть за границу…
– А ты что же? – с тревогой повторил свой вопрос Остап.
– А я никуда не пойду, – спокойно произнес Евгений. – Я останусь дома.
– Дома… – Остап скептически покривил губы. – Этот паршивый барак ты называешь своим домом! Так и загнешься в этом доме, так и проживешь в нем свой век, как прожил его я. Но я – это другое дело… Не обо мне речь, а о вас. Разве я сам себе хочу другой жизни? Мне уже поздно ее хотеть, другой-то жизни… Для вас я стараюсь, а не для себя. Так что ты не вороти нос, сынок. Ты подумай…
– Идите куда хотите, – повторил Евгений. – Вот только мать не трогайте. И сестру. Не пущу с вами – ни мать, ни сестру.
– Вот оно как, – сказал Остап. – Значит, не пустишь…
– Не пущу, – повторил Евгений. – И ничего вы со мной не поделаете.
– Ну а если поделаем? – нехорошо прищурился Степан.
– Нет у вас такой силы, чтобы со мной справиться. – Евгений по-прежнему был спокоен и невозмутим.