– Вроде бы тихо, – ответил тот. – Во всяком случае, снаружи. А внутри – сам послушай.
Внутри длинного приземистого помещения горел тусклый свет, мельтешили тени и раздавались нестройные голоса.
– Пьянствуют они там, что ли? – не понял Рябов.
– Может, и пьянствуют, – пожал плечами Соловей. – С испугу и от безнадеги. Обыкновенное дело.
– Ну, для нас это неплохо, – ухмыльнулся Рябов. – Пьяный противник – бестолковый противник.
Рябов заглянул в помещение и сделал знак рукой: снаружи, дескать, все тихо, можно выводить пленников.
– По одному! – коротко приказал пленникам Дубко. – И помните, что я вам говорил! Если хотите жить…
Снаружи пленников принимали Соловей и Рябов. Их выстроили в колонну по одному. Никто из пленников не сопротивлялся – они по-прежнему не могли прийти в себя от неожиданных действий спецназовцев. Не сопротивлялся и Крук, но, вероятно, совсем по другой причине. Он не хотел умирать в этом мрачном заснеженном лесу, он надеялся выжить. Вероятно, он рассчитывал, что его рано или поздно обменяют на какого-нибудь советского разведчика, угодившего в плен в той стране, откуда он прибыл сам. Обычно с разведчиками так и бывает – их меняют одного на другого.
– Вперед! – полушепотом скомандовал Дубко.
Процессия тронулась, и вот тут-то случилось то, чего спецназовцы изо всех сил надеялись избежать. То ли кто-то из стихийного отряда по какой-то надобности вышел наружу, то ли кому-то захотелось проверить посты… Это все было не важно, важно было другое.
– Эй! – вдруг раздался чей-то испуганный и одновременно удивленный голос. – Вы это куда? Вы это зачем?
– А, черт! – выругался Дубко, и скомандовал: – Всем бегом! Бегом, я сказал!
Но пленники, похоже, бежать не собирались. Наоборот, они замедлили движение и почти остановились. Наверно, у них вдруг возникла надежда: если кто-то их окликнул, то, значит, на оклик выскочат другие и их освободят.
Пленников было четверо, и спецназовцев тоже четверо. Каждый из бойцов схватил за шиворот по одному пленнику. Их буквально поволокли в сторону недалекой кедровой чащи.
– Это вы куда? – раздался голос сзади. – А ну-ка, постойте! Эге!.. Да они убегают! Братцы, тревога! Тревога! У нас чужие!
Крик был настолько испуганный и громкий, что из приземистого помещения, толпясь и отталкивая друг друга, стали выскакивать люди. Кто-то – одетый, кто-то – полуодетый, у некоторых в руках угадывались ружья. Никто, впрочем, не стрелял, потому что никто не мог понять, что же творится. Вместо выстрелов зазвучали испуганные голоса:
– Что случилось?
– Кто кричал?
– Зачем?
– Почему?