— И много вас к бандитам подалось? Я имею в виду, полицаев, немецких прислужников?
Арестованный пожал плечами.
— Про всех не знаю. Но многие.
— А из тех, кто не остался?
— Ушли не многие. — Мужчина назвал несколько имен и фамилий. — Остальные остались здесь. Но большинство арестовано, как я слышал.
— А те, кто не ушел и не арестован?
— Таких, может, человека два-три. Паша Милинчук собирался куда-то на Волгу уйти, там схорониться. Вроде как родня у него там. Андрей Ступов оставался, но я не знаю, где он. По слухам, тоже с какой-то бандой спутался. И еще Митька, фамилии не знаю. Когда уже город освободили, я его как-то мельком видел на местном рынке. Но он быстро прошел и исчез в толпе.
— Кем все эти люди были при немцах?
— Милинчук и Ступов, как и я, в полиции служили. А Митька был… — Гринько сморщился и пощелкал пальцами. — Кем-то вроде конторщика.
— И все подались в банды?
— Наверно. Я же сказал, что про всех не знаю. Как немцы ушли, так мало кого видел.
У Коновалова вертелись на языке довольно важные вопросы, но задавать он их не стал, так как было необходимо поддерживать легенду. А чем объяснишь интерес сотрудника милиции (пусть и не совсем настоящего) к администрации оккупантов и всех их холуям? Ему приходилось мысленно изворачиваться и обдумывать свои вопросы.
Зато Василий, похоже, такими размышлениями себя не мучил. Потому что просто взял и спросил:
— Тимофей Данилович, вы знали всех в Липене, кто служил немцам?
Гринько призадумался.
— Да, пожалуй, всех, — ответил он.
— Я имею в виду не только полицаев. Бургомистр, чиновники…
— Да, я их тоже знал. Липень не очень большой город.
— Ну, про полицаев мы услышали. А что вы скажете о тех, кто повыше вас рангом был?
— Бургомистр, как я слышал, ушел на запад. Он и его помощник. Да, почитай, все, кто в высоких чинах ходил.