Петр перевел взгляд на собравшихся в кабинете.
— Да вы, небось, и так знаете, кто я, — усмехнулся он.
— Знаем, Петр, знаем, — сказал Коновалов. — Но сейчас нас интересуешь не только ты или твои дружочки по банде, с которыми ты всякие непотребства творил, но и твои старые знакомые.
— Какие еще знакомые?
— Да вот, например, Пан.
— Не знаю такого.
— Да неужели? — расплылся в сладкой улыбке Рябцев. — Ну, мы тебе подскажем. Это тот, кому вы краденое сбывали.
— Так сбывал-то не я. Потап к нему ездил.
— Так ведь с тобой же ездил.
— Ничего подобного.
— Правда? — тут уже хитро прищурился Николай. — А вот дружки твои говорят, что ты вместе с ним товар возил. К этому самому Пану, которого ты хорошо знаешь.
— Брешут.
— Ага, прямо хором, — вмешался в разговор старший. — Ты, Петенька, плохо уголовников изучил, хоть и был с ними в одной шайке не один день. Никому неохота на себя чужие грешки брать, да и собственные тоже. Ты ведь кто? Полицай бывший. Так они с радостью на тебя всех собак повесят. Девиз «один за всех и все за одного» тут не прокатит, мил человек. Дружки тебя потопят и глазом не моргнут. Если уже не потопили. Потому что рассказали они все про твою дружбу с Паном.
— Вот же… — Петя смачно выругался.
— Говори! — резко приказал майор.
— Ладно. Да нет у меня с этим Паном никакой дружбы. Я знаю, что он немцам служил. Даже в ихней форме щеголял, когда они тут были. И все. Я с ним даже не общался толком.
— Откуда ты его знаешь?
— Довелось как-то в Минск съездить. Вот я там его и заприметил. По-русски говорил, как мы с вами, а форму таскал немецкую. И на немецком говорил хорошо. Я тогда смекнул, что он большая шишка, не то что мы, шелупонь мелкая.
— Ну, а этим чудикам зачем трепался, что дружбу с ним водишь? — спросил Шишкин.
— Да так, по пьяни. Сам не знаю зачем. Я ведь даже понятия не имею, как его зовут. Мне Потап сказал, что у него кличка Пан. Мы, когда приехали ему товар сбыть, я смотрю, морда знакомая. А потом думаю, черт, это же тот самый офицерик. Честно говоря, я удивился, что он с немцами не ушел.