Под резиденцию Альбы во французской столице был отведён отель Вильруа, где герцога ожидали с пяти до десяти часов вечера прево Парижа и другие представители городских властей в парадных одеяниях. Если свита Альбы явилась туда в назначенный срок, то герцог на протяжении пяти часов так и не появился. Узнав от испанцев, что их господин отправился прямо в Лувр, прево послал туда одного из своих лучников. Оказалось, что после окончания королевской аудиенции Альба принял приглашение маршала де Сент-Андре на ужин в его отеле. Когда делегация городских властей прибыла туда, банкет уже закончился и герцог на кастильском языке любезно заверил прево в любви и уважении, питаемом его католическим величеством к муниципалитету Парижа.
20 июня, на следующий день после приезда герцога Альбы, в зале Лувра в присутствии собравшегося двора кардинал Бурбон совершил обручение принцессы с королём Филиппом. До того в присутствии членов королевской семьи в личных покоях королевы был впервые публично зачитан брачный контракт Елизаветы. В этом документе король и королева Франции обещали дать своей старшей дочери в приданое 400 000 золотых экю. Причём третья часть этой суммы должна была быть выплачена сразу после свадьбы; вторая часть в годовщину этой церемонии; а остальные в течение последующих шести месяцев. Его величество католический король Испании назначил со своей стороны в качестве приданого своей будущей супруге на случай её вдовства ежегодную сумму в 133 333 золотых экю, что составляло доход, пропорциональный одной трети её приданого. Кроме того, Филипп пообещал подарить своей невесте драгоценностей на сумму 50 000 золотых экю. Было также решено, что Елизавета будет пользоваться этим доходом в случае, если она переживёт своего королевского супруга, без ограничений или вычетов; и что она сможет свободно вернуться во Францию, взяв свои драгоценности, и другое вышеперечисленное имущество. Ещё король Испании пообещал предоставить своей супруге доход, достаточный для содержания её двора во всём великолепии, как до сих пор было в обычае у королев Испании. Елизавета также отказалась от прав наследования в отношении всего имущества по отцовской и материнской линии.
Контракт был подписан и подтверждён герцогом Альбой от имени Филиппа II. Затем последовала церемония обмена кольцами; в честь чего были даны бал и банкет. Во время всех торжественных церемоний принцесса, по свидетельствам очевидцев, держалась с восхитительным достоинством, приличествующим невесте католического монарха. Когда герцог Альба начал при ней восхвалять своего господина, она лишь сдержанно улыбалась. Вероятно, её поведение вполне удовлетворило главного министра Филиппа II. По крайней мере, слышно было, как на протяжении всего вечера он несколько раз повторил:
– Без всякого сомнения, истинно королевское изящество этой августейшей принцессы изгонит из сердца короля, нашего господина, все сожаления, которые он может испытывать по поводу потери своих предыдущих супруг, португалки и англичанки!
После окончания всех торжеств по случаю обручения Елизаветы король и королева в сопровождении своей дочери проследовали во дворец кардинала-епископа Парижа неподалёку от Нотр-Дам, где этикет предписывал королевским невестам проводить ночь перед публичной церемонией их бракосочетания.
Глава 4
Рано утром в четверг 21 июня 1559 года все колокола в столице радостно зазвонили. А залпы пушек разбудили достойных горожан, чтобы они смогли насладиться зрелищем королевской свадьбы. Улицы в окрестностях Нотр-Дам вскоре были запружены шумной толпой, мосты и крыши церквей и домов тоже заполнили зрители. Молодость и красота Елизаветы, а также слухи об её жестоком и холодном женихе возбудили к ней всеобщее сочувствие и любопытство. Перед собором мастер Шарль ле Конте воздвигнул открытый павильон, потолок которого был покрыт искусной резьбой и расписан геральдическими эмблемами. На равном расстоянии к нему были подвешены знамёна из голубого шёлка с гербами отца Елизаветы и её жениха. Пол же покрывали турецкие ковры. Около одиннадцати часов дня отряд швейцарской гвардии возвестил о приближении Альбы. Ему предшествовали пятьдесят пажей, одетых в ливреи дома Толедо. «Жених по доверенности» ехал в сопровождении принца Оранского в одежде из золотой парчи, сверкавшей драгоценностями и орденами, а на голове у него была корона. За ним следовали граф де Мелито и граф Эгмонт. Колокола Нотр-Дам отбили последний звон, когда герцог прибыл в епископский дворец. Через несколько минут показалась свадебная процессия. Первыми шли епископы и архиепископы в ризах из золотой парчи и кардиналы в митрах. За ними следовали двести камергеров, а потом – рыцари ордена Святого Михаила в мантиях. Потом появились великий конюший, граф де Буази, в плаще из золотой парчи, и коннетабль де Монморанси со своим жезлом. Герцогу Лотарингии предшествовал верховный камергер Франции герцог де Гиз. Дофин же сопровождал Альбу, шлейф мантии которого несли двенадцать пажей. Наконец, появился король Генрих с невестой. Елизавета усилила свою красоту золототканым платьем, настолько покрытым драгоценными камнями, что цвет ткани почти не был виден. Очевидцы свидетельствовали:
– Принцесса словно плыла в ореоле света!
На её шее висел портрет короля Филиппа, а корсаж украшала знаменитая жемчужина грушевидной формы, одна из драгоценностей испанской короны, привезённая из Мексики и подаренная Карлу V Эрнандом Кортесом. Шлейф этого роскошного платья несли Мария Стюарт и юная герцогиня Лотарингии. На голове Елизаветы красовалась корона, украшенная драгоценными камнями, между которыми были бриллианты, оценённые каждый в сумму 2000 скудо. Екатерина Медичи и сестра короля шли рядом с невестой. За ними по две шествовали придворные дамы, и у каждой из них шлейф несли две служанки. Последними семенили фрейлины королевы, одетые в одинаковый лиловый атлас, расшитый золотом и мелким жемчугом.
Без сомнения, несмотря на страх перед будущим супругом, всё окружающее её великолепие не могло не нравиться Елизавете. Корона Испании с ранней юности представлялась ей как самое желанное благо, достойное старшей дочери христианнейшего короля. Выйдя замуж за Филиппа II, она не просто уравняется в статусе с Марией Стюарт, но даже превзойдёт свою подругу детства!
Кардинал де Бурбон принял принцессу из рук отца, как только она ступила на помост. По знаку Генриха II к невесте приблизился Альба. После чего были быстро произнесены слова, сделавшие Елизавету католической королевой. Глашатаи по четырём углам помоста громко провозгласили её новый титул и начали бросать монеты в толпу. Пушка Бастилии тоже салютовала ей и процессия в том же порядке, в каком покидала епископский дворец, вошла в собор, где была отслужена месса. Покинув церковь, все отправились обратно во дворец кардинала-епископа на банкет.
– Всё было так великолепно устроено, – написал хронист, – что даже глаза зрителей светились отблеском драгоценных камней на платьях дам и золотой столовой посуды.
В центре за столом сидела Екатерина Медичи, рядом с ней – юная католическая королева, а по левую руку от Елизаветы – герцог Альба. Король Генрих был так доволен только что заключённым союзом, что, прежде чем сесть за стол, сердечно обнял Альбу, воскликнув:
– Как хороший отец нашего дорогого сына католического короля, мы должны сами совершить путешествие в Испанию, дабы стать свидетелем подлинного празднования свадебных церемоний!
После банкета Елизавета в носилках со своей матерью отправилась назад в Лувр, где всех ждал пышно сервированный ужин. Тем же вечером католическая королева открыла бал вместе со своим отцом, а королева Франции взяла себе в партнёры герцога Альбу. Во время маскарада шесть дворян вызвались защищать замок от равного числа нападавших: их битва отражалась в зеркалах, прикреплённых к стенам комнаты в форме полумесяца, эмблемы короля Генриха. Затем начался танец нимф и сатиров; но к тому времени гости уже так перепились, что возникла всеобщая неразбериха и королевы были вынуждены удалиться. Едва Елизавета встала со стула, как к ней подошёл герцог Альба в сопровождении факелоносцев и проводил до дверей её покоев. Там он встал на колени и, поцеловав её руку, удалился в отведённое ему жилище, в отель де Вильруа. Последующие дни были посвящены подготовке к свадьбе сестры короля с герцогом Савойским, а с 28 июня на улице Сент-Антуан планировалось провести трёхдневный турнир.
Сам Филипп II находился в это время не так далеко, в Нидерландах. Поэтому ходили слухи, что он всё-таки тайно прибыл во Францию и дворяне из его свиты сумели сделать так, чтобы он посмотрел на невесту из закрытой трибуны, установленной на улице Сент-Антуан перед дворцом Турнель для зрителей предстоящего турнира. В нём должны были принять участие также король и дофин.
Напрасно Екатерина Медичи умоляла мужа воздержаться от поединка. Ведь Лука Горио, астролог папы, предупреждал, что королю Франции следует избегать участия в рыцарском турнире в возрасте от сорока до сорока одного года, поскольку именно в этот период ему угрожает ранение в голову, которое может привести к слепоте или даже к смерти. А французский астролог Нострадамус написал в одном из своих катренов:
Старого льва победит молодой,
Страшной дуэли печален исход:
Глаз ему выколов в клетке златой,
ebooksa