Лейтенант пристально смотрел на собеседника, но не замечал никаких изменений: Ягуар по-прежнему спокойно молчал. Не казался удивленным или напуганным.
– Сигареты еще ладно, – продолжал Гамбоа. – Лишение увольнения. А вот спиртное – это серьезно. Кадеты могут пить в городе, у себя дома. Но здесь не должно быть ни капли алкоголя, – он помолчал. – А кости? Не первый взвод, а игорный дом какой-то. А отмычки? Ведь что это значит? Кражи со взломом. Вы сколько шкафчиков вскрыли? Давно товарищей обворовываете?
– Я? – Гамбоа на миг стушевался; Ягуар глядел насмешливо. Не отводя глаз, он повторил: – Я?
– Да, – сказал Гамбоа, чувствуя, что его захлестывает гневом, – кто же, черт вас дери, еще?
– Все, – сказал Ягуар, – все в училище.
– Вранье, – сказал Гамбоа. – Трус!
– Я не трус, – сказал Ягуар. – Ошибаетесь, господин лейтенант.
– Вор, – добавил Гамбоа, – пьянь, игрок, да еще и трус. Я бы, знаете ли, хотел, чтобы мы были гражданскими.
– Чтобы меня избить? – спросил Ягуар.
– Нет, – ответил Гамбоа, – я бы тебя взял за ухо и доставил в исправилку. Что и следовало сделать твоим родителям. Теперь уже поздно, ты себя загубил. Помнишь, три года назад? Я приказал распустить Круг, чтобы вы прекратили играть в бандитов. Помнишь, что я сказал в тот вечер?
– Нет, – сказал Ягуар, – не помню.
– Еще как помнишь. Ну да неважно. Думал, ты такой умный? В армии такие умники, как ты, рано или поздно нарываются. Ты долго продержался. Но теперь настал твой черед.
– Почему? – спросил Ягуар. – Я ничего не сделал.
– Круг, – сказал Гамбоа. – Кража вопросов к экзаменам, кража личных вещей, нападения на кадетов старших курсов, издевательства над третьекурсниками. Знаешь, кто ты такой? Преступник.
– Неправда, – сказал Ягуар. – Я ничего не сделал. Только то, что все делают.
– Кто? – спросил Гамбоа. – Кто еще воровал вопросы?
– Все, – сказал Ягуар. – Не воруют те, у кого есть на что их купить. Но замешаны все.
– Фамилии, – сказал Гамбоа, – назови мне фамилии. Кто в первом взводе?
– Меня отчислят?
– Да. А может, и что похуже.