— Была.
— Что с ней случилось?
— Она умерла в 1970 году.
— От чего она умерла?
— От рака легких. Она курила по две пачки в день около двадцати трех лет. Курение убило ее, мистер Кейбл, если вы это хотите знать.
— Вы были близки с сестрой? — спросил Кейбл с достаточным состраданием, чтобы смягчить жестокую необходимость вынести трагедию на всеобщее обозрение.
— Мы были очень близки. Она была моей единственной кровной родственницей.
— Вы тяжело перенесли ее кончину?
— Да. Она была необычной личностью, мне до сих пор не хватает ее.
— Мне очень неприятно вытаскивать это на свет, мистер Криглер, но это относится к делу.
— Ваше сочувствие тронуло меня до глубины души, мистер Кейбл, но ничего относящегося к делу в этом нет.
— Что она думала о вашем курении?
— Оно ей не нравилось. Умирая, она умоляла меня бросить курить. Вы это хотели услышать, мистер Кейбл?
— Только если это правда.
— О, это правда, мистер Кейбл. За день до ее кончины я пообещал ей бросить курить. И бросил, хотя на это мне понадобилось три долгих года. Видите ли, у меня выработалась привычка, мистер Кейбл, как и у моей сестры, потому что компания, производящая сигареты, компания, которая убила ее и могла бы убить меня, намеренно поддерживала высокий уровень никотина в сигаретах.
— Итак…
— Не перебивайте меня, мистер Кейбл. Никотин сам по себе не канцерогенен, вы это знаете, просто это яд, яд, к которому вы привыкаете, и поэтому наступает день, когда канцерогены одолевают вас. Вот почему сигареты в сущности опасны.
Кейбл наблюдал за ним с полным спокойствием.
— Вы закончили?
— Я готов выслушать следующий вопрос. Но не перебивайте меня снова.