— Речь идет всего о четырех месяцах, Джейк. Такие дела, бывает, тянутся гораздо дольше, разве не так?
— Иногда.
— Как звали того парня, кровельщика? Ты вел дело его сына о вождении в нетрезвом виде, так оно длилось целый год.
— Чак Беннет, но я не хотел, чтобы парень попал за решетку раньше, чем они починят нашу крышу.
— Я просто говорю, что такие дела часто затягиваются надолго.
— Правильно. Но когда случается трагедия, все начинают показывать пальцем на виновных. А поскольку я принадлежу к лагерю Летти Лэнг, я свое получу сполна. Всегда легче обвинить адвокатов. Оззи тоже не поздоровится. На него будут смотреть как на черного шерифа, который старается выгородить своих, и вот, мол, результат — два белых мальчика мертвы. Это может иметь плачевные последствия.
— Может, обойдется, Джейк?
— Я не так оптимистичен.
— Как это скажется на деле о завещании?
Джейк медленно отпил кофе и уставился в окно на черноту заднего двора.
— Катастрофически, — тихо произнес он. — В ближайшие месяцы никого в этом округе не будут проклинать больше, чем Симеона Лэнга. Он получит свое в суде, потом отправится в тюрьму. Со временем почти все о нем забудут. Но наш процесс начинается уже через полтора месяца. Фамилия Лэнг будет действовать как отрава. Попробуй с таким багажом завоевать жюри. — Он отпил еще глоток и потер глаза. — У Летти нет выбора: надо подать на развод, причем немедленно. Она должна порвать все связи с Симеоном.
— А Летти согласится?
— Почему бы нет? Все равно следующие двадцать, а то и тридцать лет он проведет в «Парчмене», где ему и место.
— Уверена, Ростонам это понравится.
— Бедные люди.
— Ты встретишься с ней сегодня? С Летти.
— Безусловно. Первое, что я сделаю утром, — позвоню Гарри Рексу и постараюсь организовать им встречу. Он знает, что делать.
— Вся эта история сегодня будет в «Таймс»?
— Нет, сегодняшняя «Таймс» выйдет уже через час. Но уверен: всю следующую неделю Думас будет занимать первую полосу — с фотографиями покореженных автомобилей. И меня с удовольствием сотрет в порошок.
— Что он может о тебе написать самого плохого, Джейк?