Ванесса наливает себе стакан ледяной воды и долго сидит на табурете в кухне. После случившегося единственное ее желание — поскорее унести ноги. Ее уже тошнит от этого дома, весь проект вызывает сильные сомнения. Но она не может себе позволить все бросить на полдороге.
Я мчусь в такси в аэропорт, когда вижу звонок. Последние четверть часа я представлял сцены в доме Натана одна другой страшнее и уже не надеялся на счастливый исход.
— Ты в порядке? — кричу я.
— Паре остолопов понадобился Натан. Я их спровадила.
— Как?
— Потом расскажу.
— Они тебя видели?
— О да… Мы нашли общий язык. Ну, где искать?
— На заднем дворе, под навесом. Я буду на телефоне.
— Ага. — Ванесса проверяет, нет ли перед домом новых гостей, и бежит из задней двери к навесу. Собака рычит и захлебывается лаем так, что слышно на Ямайке.
Я не могу заставить себя испугать ее змеями и просто молюсь, чтобы она на них не наткнулась. Рыться черт знает где — и так противное занятие, а если еще подпустить туда змей, то она, чего доброго, струхнет и сбежит. Из-под навеса она делится со мной впечатлениями: жара такая, хоть святых выноси! Я передаю полученные от Натана инструкции. Конец связи. Теперь ей понадобятся обе руки.
Она убирает две пустые канистры из-под растворителя, отбрасывает пыльный мешок, откатывает как можно дальше газонокосилку, отгибает фанерный лист и находит веревочную ручку. Она дергает ее — безрезультатно. Дергает сильнее, еще и еще, пока дверца не поддается. Петель нет, дверца, вырванная из пола, с грохотом падает рядом. Внизу, прямо на земле, стоит обещанный гроб, не более четырех футов в длину, весь в грязи. Ванесса в ужасе смотрит на свою находку, словно попала на место преступления и сейчас увидит детский труп. Но трястись от страха, гадать о содержании, спрашивать себя «что я здесь забыла?» нет времени.
Она пытается приподнять гроб, но он слишком тяжел. Она находит защелку, возится с ней — и половинка верхней крышки медленно приоткрывается. На счастье, никакого мертвого ребенка внутри нет. Ванесса завороженно смотрит на уложенные аккуратными рядами деревянные коробочки из-под сигар, замотанные в серебристую герметизирующую ленту. Со лба на коробочки капает пот, она неуклюже пытается вытереть лоб тыльной стороной ладони. Вынув одну коробочку, она выходит из-под навеса, прячется под дубом. Оглянувшись и никого не увидев, кроме уставшей бесноваться собаки, Ванесса снимает пленку, открывает коробочку и вынимает скомканный обрывок газеты.
Маленькие плоские бруски. Полный гроб золотых слитков. Клад на много миллионов.
Она берет один слиток и внимательно его разглядывает. Параллелепипед толщиной меньше полудюйма с небольшим бортиком для удобства укладки и хранения. На нем вытиснено: «10 унций». Следующая строчка: «99,8 %». Больше ничего — ни названия банка, ни отправителя, ни изготовителя. Регистрационный номер тоже отсутствует.
Я приобретаю с помощью банковской карты билет за триста долларов на рейс «Эйр Ямайка» до Сан-Хуана, столицы Пуэрто-Рико. Самолет вылетает через час. Я нахожу свободную скамейку возле своего выхода и застываю, глядя на мобильник. Скоро дисплей загорается, телефон вибрирует.
— Он не наврал, — слышу я голос Ванессы.
— Рассказывай! — требую я.
— С радостью, милый. У нас восемнадцать сигарных коробок с чудесными золотыми слитками. Я еще не все сосчитала, но их никак не меньше пятисот.
Я втягиваю в легкие чуть ли не весь окрестный воздух и борюсь с подступившими рыданиями. Этот проект, родившийся два года назад, имел вероятность осуществиться в одну десятую процента. Для его успеха слишком многое должно было сойтись, совпасть. Мы еще не добежали до финишной ленточки, но уже вышли на финишную прямую. Я чую пленительный аромат победы.