Сама осталась ждать, но стоять было холодно, и Ирина пошла вдоль забора, через несколько метров увидела небольшую открытую калитку, за которой была протоптана узкая тропинка, ведущая на лесопилку. Ирина, недолго думая, пошла по ней.
К лесопилке примыкало ещё одно строение, из которого раздавались какие-то звуки, либо кто-то пилил, либо строгал, но, главное не это, кто-то насвистывал песенку. Обычно так делает очень увлечённый своей работой человек. Ирина и сама, когда загоралась какой-то идеей и начинала её воплощение, тоже всегда что-то напевала и у каждой идеи была своя песенка.
Ирина толкнула дверь и вошла. За дальним от двери столом, возле небольшого окошка, сидел…белобрысый мальчишка и что-то вырезал при помощи кривого ножика. Мальчишка выглядел примерно лет на четырнадцать-пятнадцать, такой худой, высокий и нескладный. На столе перед мальчишкой стояли разные фигурки, птички, медведи зайцы.
Заметив Ирину, парнишка замолчал, на несколько секунд замерев, потом видно дошло, что в шубе, значит барыня, молча поклонился.
— Как зовут? — спросила Ирина, «включая баронессу»
— Тимоха, — неожиданно пробасил парнишка
Ого, — подумала Ирина, — точно больше четырнадцати, а вслух спросила, — где мастер?
— Спит он, — Тимоха явно не был болтуном
— А ты кто? — теряя терпение снова задала вопрос
— Это Тимоха, подмастерье, — сзади раздался голос старосты, — племянник мой, сирота, вот я его к делу-то и пристроил
— Тимоха, где Власич?
Тимоха кивнул куда-то в сторону дома. Оказалось, что Власич мужик работящий и деревщик хороший, но вот после смерти жены, запил, и уж если начнёт пить, то это недели на две. Потом приходит в себя и может несколько месяцев даже нормально работать. В деревне его жалеют и не гонят. Ждут пока протрезвеет.
Да, алкоголик делу не поможет, — мрачно подумала Ирина, — как я смогу на такого положиться. Даже, если он выйдет из запоя и сделает мне стетоскоп, надо же налаживать производство, одним стетоскопом точно не обойдётся, а на алкоголика надежды нет. Ирина понимала, что это болезнь, но в делах таких не терпела.
— А кто эти поделки делает? — спросила, показала на фигурки зверей и птиц на столе, за которым до её прихода си дел Тимоха. Фигурки были маленькие, на ладони уместятся, но так вырезаны, как будто живые.
Ответил староста, — Да баловство это, Тимоха вырезает, когда работы нет и детишкам дарит.
В голову Ирины пришла мысль, — а ведь парнишка-то талант, почему бы и нет, а то, что молодой, так это даже лучше, привычек вредных меньше.
Ирина достала из кармана шубки лист бумаги, на котором накануне нарисовала стетоскоп. Таким каким она помнила с детства. Трубочка сантиметров двадцать длиной с двумя воронками на обоих концах, одна воронка побольше, другая поменьше.
— Сможешь такой сделать? И чтобы посередине у него было отверстие, как у дудочки, чтобы воздух проходил с одного конца в другой.
Мальчишка хмыкнул, — сделаю. Чего там делать-то. Из какого дерева надо?
Этого Ирина не помнила, тот стетоскоп, который был у неё в детстве, был из пластмассы.