— Письмо от отца.
Диана вернулась к братьям. Она предпочла не садиться, поэтому осталась стоять позади Германа.
— Это ты, конечно, зря, — сказал девушка, указывая на конверт. Оба брата обернулись к ней. Диана пожала плечами. — Что такое? Говорю, как есть. Герман либо порвёт его, либо сожжёт. Лучше прочти сам.
Поняв, что братья не собираются отворачиваться от девушки, словно выжидая продолжения её реплики, Диана вздохнула и уже во второй раз осушила свой бокал. Она снова отправилась за бутылкой. Тем временем братья вернулись к разговору.
— Не думаю, что это будет честно по отношению к отцу, — сказал Степан. — Он хотел, чтобы ты лично прочёл это письмо.
— Мало ли чего он хотел? Что там? — Герман кивнул на конверт. — Яд, бомба? Что на этот раз?
Степан, до этого самого момента, пытавшийся передать письмо Герману, вдруг засмеялся. Он откинулся на спинку и начал играться с конвертом, глядя на тот.
— Ты всё не может забыть, да? — спросил он Германа.
— А ты бы забыл?
— Не знаю, брат, — Степан пожал плечами, — я никогда не был в такой ситуации. Да уж… — протянул он, не глядя на Германа, — по крайне мере я могу попытаться представить, каково тебе. Тебя, родного сына, буквально наследника всех его капиталов, он любил меньше меня — какого-то внебрачного выкидыша. Я всегда знал это. Но мне почему-то было этого мало. Мне было недостаточно его любви. Я хотел бы быть его законным сыном.
— Ты и так его законный сын. В тебе течёт его кровь. На много больше крови, чем в нас с Дианой вместе взятых. Учитывая то, что ты сделал и наверняка ещё сделаешь, тебе не нужно никаких документов, подтверждающих твоё родство с этим мерзким человеком.
Основательно подвыпившая Диана, успевшая выпить уже третий стакан, незаметно от всех, вернулась к братьям. Она слышала, о чём они говорят, но только краем уха. Поэтому первое, о чём она спросила, было:
— Да что он такого сделал, Герман? Что ты так взъелся на него? Ну подумаешь, работал с отцом. И что теперь? Я тоже, знаешь ли, пользовалась помощью папочки.
— Я бы хотел, чтобы у меня была ваша фамилия, — прозвучало из уст Степана. Его реплика прошла где-то между основной темы диалога.
Но Герман услышал.
— Да что ты всё заладил? Ты что, помешался на фамилии моего отца?
— Вот видишь, — с улыбкой на лице ответил Степан, — видишь? Ты называешь его отцом.
— Мальчики, ну хватит ссориться, — устало произнесла Диана, подсаживаясь к Степану.
Она приобняла брата. Степан, до того остававшийся совершенно непоколебимым, внезапно смутился. В конце концов, Диана и вовсе решила поцеловать того. Потянулась к нему, положила руку на одну щеку, как бы подтягивая к себе, и кое-как дотянулась губами до другой. Тут Степан и вовсе потерялся. Весь его идеально отрепетированный персонаж, которого он так усердно отыгрывал, рухнул за секунду. Конечно, долго восстанавливаться не пришлось — Степан быстро вернулся к образу, спустя каких-то несколько секунд, после того, как отстранился от сестры, — но сам факт ненатуральности его поведения был налицо. Жаль только, что этого не видела Вероника. Наверняка, она бы тут же изменила своё мнение об этом человеке.
— Кстати, — оправившись от неожиданного порыва сестринской любви, сказал Степан, — что за девушка.