Мы уже неделю находимся в Венеции, а тут уже столько событий произошло, что местные еще несколько месяцев будут обсуждать. Радует только, что удалось взять под контроль снабжение армии. Но что делать дальше — ума не приложу. Идти вглубь полуострова, не имея четкого понимания о точном местонахождении первой армии — слишком рискованно. Я могу остаться в окружении, которое мне дорого обойдется.
Наше внимание отвлек Ага. Он разрешил легионерам пропустить гостя. Новоиспеченный венецианский дож Энрико Урсия вошел и поклонился. Он был взволнован.
— Простите, что беспокою, — скороговоркой начал Энрико, — но по донесениям моих людей к городу приближается армия. И это еще не все. Папа Римский объявил крестовый поход против царства Гардарики.
— Да что ж тебя, — в сердцах воскликнул Эд, стукнув по столу, — Крестовый поход⁈
Глава 25
Начало осени 827 г., Венеция.
Я оглядывал окрестности Венеции. Передо мной находилось войско неприятеля. От переговоров они отказались, чуть не расстреляв переговорщиков. Омуртаг был в ярости. Под знаменами римских войск находилось не меньше войск, чем у меня. И это немного напрягало. Я с Метиком и Омуртагом решили встретить неприятеля в наиболее комфортных условиях. Мы ждали врага на выгодных позициях. К счастью, мы смогли придумать небольшой сюрприз врагам. Что-то я в последнее время люблю делать сюрприза.
После непродолжительного обстрела, войско римлян двинулось на нас. Строй противника был мощным и угрожающим.
Солнце, подобно раскаленному диску, висело над нами, отражаясь миллионами искр в лагунах. Жара превращала доспехи воинов в раскаленные печи. Римские легионы, волна за волной, накатывали на мое войско, занимавшее позицию на небольшом участке суши среди болот. Вражеский строй, отточенный годами тренировок, казался нерушимым, каждый шаг, каждый взмах меча — подчинялся единому ритму, единой воле. Звенели мечи, скрежетали щиты, стоны раненых смешивались с боевыми кличами, создавая какофонию битвы.
Мои же легионеры, дикие и необузданные, отвечали яростным натиском. Топоры и мечи рассекали воздух, оставляя за собой кровавые следы на блестящих доспехах римских войск. Они бились с отчаянной храбростью, защищая свою новую землю и своего царя.
Я с высоты небольшого вагенбурга, внимательно наблюдал за ходом битвы. Мой взгляд скользил по полю боя. Я видел, как римляне, хоть и несли потери, неумолимо продвигались вперед, их дисциплина и организация давали им преимущество.
И хотя по плану мои войска должны были отступить чуть позже, я отдал приказ на это маневр. Иначе через пару минут отступление могло превратиться в бегство.
Идея была дерзкая и рискованная. По лекалам самого Чингисхана.
Мои легионеры начали медленно отступать, как будто не выдерживая натиска римлян. Не думаю, что они сильно старались имитировать отступление, так как напор врага был существенный.
Легионеры, воодушевленные нашими действиями, устремились вперед, предвкушая скорую победу. Они не замечали, как земля под их ногами становилась все мягче, а вода — все глубже.
Болото! Слишком поздно они поняли, что попали в западню. Тяжелые доспехи тянули их вниз, мешая двигаться, превращая в беспомощных жертв. Страх начал охватывать их сердца, заменяя собой прежнюю уверенность.
В этот момент с фланга, покрытого туманом, с диким ревом выскочили воины Омуртага. Братья-болгары врубились в незащищенный бок римской армии. Болгары были легки и подвижны. Мои легионеры рубили завязших римлян, словно деревья, не встречая серьезного сопротивления. Их топоры и мечи, словно косы смерти, собирали кровавую жатву.
Я ждал момента ворваться в гущу сражения. Умка крутился рядом. Он несколько раз порывался в атаку. Мальчишка грезил лаврами доблестного воина. Когда мой оруженосец в очередной раз попросился в бой, отвлекая меня от сражения, мне пришлось отругать его.
Отчитывая Умку, я пытался донести до него, что цель воина не убивать врага, а не допустить самого сражения. А если уж ввязался в битву, то нужно знать, когда и куда ударить топором. А просьбы Умки отвлекают от этого. Обидевшись, мальчишка встал рядом с Агой. Посмотрев на грозного меня, он понял, что не всегда нужно трепать языком, моля отпустить его в бой. По крайней мере, я так понял посыл Умки, который вздохнул со словами:
— Ага умный, Ага — молчит.