Я видел, что случилось, так как старался иметь ввиду, что единственный выход отсюда именно там. Я сражался с двумя римлянами, которые были словно гладиаторы. Рубленные и отточенные движения не давали мне простора для должного противостояния. Один из гладиаторов замахнулся мечом, целясь мне в голову.
Но удар не достиг цели. Ага, мой верный товарищ, бросился вперед, закрывая меня своим телом. Меч вонзился в спину Аги, пронзая его насквозь. Ага издал хриплый стон и рухнул на песок, увлекая за собой гладиатора.
Я, охваченный яростью и горем, набросился на оставшегося противника. Я сражался как одержимый, не чувствуя боли и усталости. Вскоре гладиатор упал, сраженный его мечом.
Я обернулся и увидел Рогволда, стоящего над телом Аршака. Перед глазами была пелена ненависти. Бывший смоленский воевода, застигнутый врасплох, едва успел поднять оружие. Но он не смог отразить мой удар. Я словно ножницами, навстречу друг другу, соединил близнецов, отсекая голову Рогволду. Тело воеводы упало на колени. Его голова скатилась на песок арены.
— Гардарцы не прощают предательство, — прошептал я пустому взгляду эксвоеводы.
Эса лежала, держась за рану в боку. Она плакала, смотря на стеклянный взгляд Аги.
Врагов вокруг не было. Возле стены лежал тяжело дышащий Умка, вытиравший свой топорик о плащ Филиппа. Вот даже как. Мой оруженосец убил последнюю голову Триумвирата? Судя по довольной улыбке парнишки, так и есть. Тело Филипа было распластано на песке в неестественной позе. Видимо упал и сломал шею, отбиваясь от Умки. Так ему и надо. Собаке — собачья смерть.
Как же много трупов друзей.
Ходот. Князь вятичский. Мой тесть и верный полководец.
Ага. Телохранитель. Немой друг, чье спокойствие было красноречивее любых слов.
Аршак. Противоречивые чувства.
Я опустился на колени рядом с телом Аги и закрыл глаза своему другу.
— Покойся с миром, брат, прошептал я.
Подойдя к Ходоту, я сжал его широкую ладонь и вложил в нее топор вятича.
Над ареной продолжали рушиться своды.
Подойдя к стене, где скрылась Милена с помощью Аршака, я смог отыскать потайной блок. Нажав на него, я увидел Милену, прислонившуюся к стене. Я взял беременную супругу на руки. Умка подставил плечо раненной Эстрид и мы двинулись на выход. В тупике я отыскал похожий блок, который открыл проход с лестницей, которая вывела нас на поверхность.
Подземный ад остался позади. Мы, израненные, измученные, но живые, выбрались на поверхность. Ослепительный свет солнца ударил в глаза, заставляя нас зажмуриться. Привыкнув к свету, я осмотрелся.
Мы оказались в просторном дворике, окруженном забором из белого камня. В центре двора бил фонтан, а вокруг росли пышные кусты роз. Эса узнала это место — двор папского дворца, сердца Рима. За заборчиком находилась площадь.
Но не красота дворца привлекла внимание. Вся площадь была заполнена людьми — воинами в кольчугах и шлемах. И все они смотрели на нас, их лица светились радостью и восхищением. Гардарцы захватили Рим.
— Ларс! Ларс! Ларс! — скандировала толпа, их голоса сливались в единый мощный рев.