Кто именно нагадил в ваш кейс?
Я не видел, кто это делал. Видел только результат. Собственно, он у меня и сейчас перед глазами стоит.
Так вы его сберегли?
Нет-нет-нет. Я его не сберегал. Его забрала Кристина Хоббс. Завернула в бумагу и унесла.
Мистер Зайковски. Теперь директор пощипывает себе переносицу. Не могли бы вы оказать мне услугу и начать ваш рассказ с традиционного для всякого повествования момента?
Это напрочь сбивает Сэмюэла с толку.
С начала. Начните, если можете, с начала.
Сэмюэл так и поступает. Рассказывает Тревису об икоте, о матерных словах, говорит, что в некоторых классах проводить уроки стало попросту невозможно. Рассказывает, что ему ставят подножки, что его толкают, оскорбляют, травят, плюют ему в спину. Рассказывает, как изуродовали его велосипед, как с него украли сиденье и вспороли шины. Рассказывает о рисунках на стенах, о записках, которые он находит в своем ящике для корреспонденции, о посланиях, которые получает по электронной почте. Снова повторяет, что кто-то из детей справил нужду в его кейс. А затем падает, как человек, физически изнуренный, в кресло, а директор стоит и смотрит на него сверху вниз.
Сколько вам лет, мистер Зайковски?
Сэмюэл поднимает на него взгляд. Двадцать семь. На прошлой неделе мне исполнилось двадцать семь лет.
Что же, поздравляю. Вы отметили ваш день рождения? Купили торт?
Простите, я не уверен, что…
Не суть важно. Вам двадцать семь лет. Прекрасный возраст. Не зрелости, но взрослости. Вы ведь взрослый человек, мистер Зайковски?
Да. Да, я взрослый.
Рад это слышать. А ваши мучители. Сколько лет им?
По преимуществу одиннадцать. Кое-кому десять.
Пусть даже пятнадцать. Или шестнадцать. Возможно, четырнадцать.
Верно. Да. Я бы сказал, что так.
Вам не кажется, что здесь присутствует некое несоответствие, мистер Зайковски? Не кажется, что здесь что-то не так?
Сэмюэл кивает, говорит, да, директор, кажется. Однако они нагадили в…