Даже Квинн не была бессердечной, как бы она ни старалась притвориться таковой. Гораздо проще вести себя так, будто ничто не может причинить тебе боль, чем признать, что все вокруг причиняет боль.
То, что ранит сильнее всего, приходит к тебе с самых неожиданных сторон, от людей и мест, которым ты всегда доверял.
Например, церквь. Или мать.
Квинн пела ему. Начала с
Когда она дошла до песни
У него был мамин голос. Высокий, ясный и чистый. Такой красивый, что сердце замирало. Часть ее все еще жила здесь, внутри него.
Квинн не знала точно, когда именно начала плакать. Может быть, во время песни «Blackbird» или «The Sound of Silence»
— Здравствуй, темнота, мой старый друг…
Слезы стекали по ее щекам. Она ничего не могла с этим поделать.
Майло сжал ее руку. Она сжала в ответ. Он держал ее здесь, держал ее связанной с этой комнатой, этой кроватью, этим местом.
Они долго лежали так, бок о бок, как брат и сестра, ища тепла и находя утешение и успокоение друг в друге.
Дверь спальни распахнулась. В дверях стояла бабушка, опираясь на трость. Один и Тор терлись о ее лодыжки, тихонько мурлыча.
— Вот вы где.
С тростью или нет, бабушка не была дряхлой старухой. Она отличалась крепким телосложением и выносливостью. Бабушка выросла на ферме. Она до сих пор готовила все вручную на дровяной печи, выращивала зимний сад и до инсульта сама колола дрова.
Вряд ли бы вы захотели попасть под удар бабушки.
Квинн быстро села. Она вытерла мокрое лицо тыльной стороной ладони. Она не любила, когда люди видели ее слезы, даже бабушка.
Локи прыгнул на кровать и просунул голову под руки Майло, умоляя погладить его. Майло крепко сжал его.
От напряженного выражения бабушкиного лица по позвоночнику пробежал холодок. Квинн быстро поднялась на ноги.
— В чем дело? Что случилось?
Глава 20